Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
109 
Перед ним стоял высокий мужчина, брови сведены к переносице, глаза буравили Корытина.
– Что вам надо? – выпалил режиссер.
– Вы Корытин Максим Максимович?
– А вы кто?
Мужчина вошел в квартиру. На площадке остался второй, маленький, крепкий. Корытин заметил лишь спину второго. Незнакомец сунул руку во внутренний карман серого пиджака, а затем ткнул в лицо режиссеру удостоверение полковника ФСБ с фотографией и всеми печатями. Корытин от испуга даже не успел прочесть фамилию и имя.
– Что вам надо?
– Успокойтесь, Максим Максимович, я пока пришел без ордера. Я хочу забрать видеоматериалы.
– Какие?
– Вы не знаете какие? Что ж, тогда нам придется проехать.
– Куда проехать?
– Вы не догадываетесь? В камеру придется проехать, в Лефортово поедем.
– За что?
– Не понимаете, не догадываетесь? – полковник положил руку на плечо режиссера и почувствовал, что тот начинает дрожать. – Посадим вас в камеру.
Для начала не в одиночку, одиночная камера – это привилегия политиков, депутатов, генералов. А вы, Максим Максимович, человек маленький, так что, гражданин Корытин, готовьтесь к тяготам и лишениям тюремной жизни.
– Я не хочу в тюрьму!
– Кто ж в тюрьму хочет? Мне пригласить лейтенанта с наручниками или пока не надо? За вами и за Нестеровым мы давно следим.
– Чего вы от меня хотите? – дрожащим голосом промолвил режиссер.
– Мы за вами давно наблюдаем. И вы, и Нестеров у нас под колпаком. Вы что думаете, в ФСБ люди просто так деньги получают? Ошибаетесь, гражданин Корытин, сильно ошибаетесь. Где видеоматериалы? – дернув режиссера так сильно, что тот едва устоял на ногах, крикнул в лицо Корытину Серебров.
– Здесь! Я все отдам! – Корытин двигался по квартире, словно загипнотизированный.
Полковник ФСБ шел рядом, держа руку на плече, и напоминал знаменитого Вольфа Мессинга, отыскивающего предмет в переполненном зале. Рядом со стеллажом Корытин остановился, ноги у него подкашивались, язык заплетался, глаза слезились. Больше всего на свете Корытин боялся тюрьмы и матерых уголовников.
– Вот диск, – он сунул руку в журнал и подал сверкающий диск.
Полковник взял его.
– Я вам верю, гражданин Корытин, даже смотреть не стану. И запомните: ваш телефон прослушивается, за вами ведется наблюдение. Не вздумайте звонить Нестерову, не вздумайте его предупреждать.
Мы можем посадить вас по четырем статьям. В совокупности это получится восемь лет строгого режима: вторжение в частную жизнь, изготовление порнопродукции, изготовление, распространение компромата…
Только очень хороший адвокат может уменьшить срок, думаю, на год. Естественно, плюс конфискация имущества, это уж как пить дать.
– Не надо, я на все согласен! – бормотал Корытин. – Я никому ничего не скажу, я с вами, товарищ полковник, буду сотрудничать!
– Серьезный разговор, – Серебров сунул руку за пазуху. Корытин вздрогнул и отшатнулся, полагая, что сейчас в руках полковника появится пистолет.
Но Серебров извлек из внутреннего кармана пиджака портсигар. – Надеюсь, вы меня поняли, гражданин Корытин?
– Конечно, не сомневайтесь, товарищ полковник!
– На вашем месте я бы уехал из Москвы на месяц, а потом мы вас найдем. Вы меня поняли?
Вместо ответа режиссер угодливо закивал.
Когда дверь за непрошеным гостем захлопнулась и черная «Волга» с антеннами спецсвязи отъехала от подъезда, режиссер принялся спешно и нервно запихивать в дорожную сумку вещи.
"Надо уносить ноги, – шептал он, – как можно быстрее, как можно дальше. Будь ты проклят, Нестеров, урод! Подставил меня… Это все из-за Нестерова.
Вот теперь ты попляшешь, они на тебе отыграются.
Они и не таких крутых за решетку сажают, и тебя упрячут, упекут мерзавца, упекут надолго. Хотя нет, денег у тебя много, откупишься. А за меня кто заступится, кто мне адвоката наймет? Хороший полковник попался…"
Серебров сидел на заднем сиденье и громко хохотал. Богатырев вел машину.
– Чего, Сергей, заходишься?
– Я думаю, что, если бы я еще чуть-чуть надавил на режиссера Корытина, он бы в штаны наделал, – Жаль, я не видел. Люблю смотреть, как ты людей пугаешь.
– Я его особо не пугал, я с ним поговорил как должностное лицо, как представитель государства, он и раскололся.
– Что он тебе сказал?
– Все, что я хотел услышать, я услышал; все, что я хотел получить, получил.
109 
