Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
33 
Позади вжикнула, расстегнувшись, «молния», и из своей отдельной палатки, удивленно щурясь на яркое, уже не утреннее солнце, выбралась Горобец.
— Доброе утро, — сказала она, потягиваясь и с некоторым удивлением оглядываясь по сторонам. — Слушайте, который час? У меня часы остановились. Мы что, проспали?
— Проспали, — мрачно подтвердил Вовчик. — «Проспали», Игоревна, это не то слово. А время, — он посмотрел на часы, — двадцать минут одиннадцатого.
— Сколько?! — Горобец выглядела шокированной. — Господи, да я в последний раз столько спала, когда… Да я уже не помню когда! Володя, ты не шутишь?
— Да уж какие тут шутки… Вергилий наш сбежал, Женя. Вместе с лошадьми, представляешь?
— Что?!
«Солдат Джейн» резко повернулась на каблуках в сторону места, где накануне вечером спокойно стояли лошади. Рука ее дернулась к кобуре, но тут же бессильно упала: стрелять было не в кого.
— Разбудите остальных, — сухо сказала она. — Володя, займись.
— Я? — удивился Вовчик.
— Именно ты. И, будь добр, поскорее.
Вовчик демонстративно пожал плечами и полез в палатку. Стало слышно, как он тормошит Гришу и Тянитолкая.
Горобец повернулась к Глебу — резко, отчетливо, как на плацу, — и спросила, глядя ему прямо в глаза:
— Ну, и что вы обо всем этом думаете?
Глеб открыл рот, чтобы совсем как Вовчик изумленно спросить: «Я?!», но тут же его закрыл. Судя по выражению лица Евгении Игоревны, она прекрасно знала, с кем говорит. Следовательно, Корнеев ее обо всем проинформировал, что было, если вдуматься, вполне естественно и логично: уж кто-кто, а начальник экспедиции должен знать, с кем идет в неизведанные дали, кишащие тиграми и браконьерами… Правда, было непонятно, почему уважаемый Николай Степанович счел нужным утаить от Глеба информированность «солдата Джейн», — разве что хотел облегчить ему жизнь, чтобы он, Глеб, не оказался в положении актера, играющего одновременно две роли. Впрочем, сейчас нужно было думать не об этом.
— Для начала вы должны понять, Евгения Игоревна, — негромко, но твердо сказал он, — что высказывать свое мнение я могу только как частное лицо…
— Плевать мне на вашу профессиональную этику, — так же тихо и твердо ответила Горобец. — Насколько я поняла, ваше дело — обеспечивать безопасность. А я не почувствую себя в безопасности, пока не пойму, что здесь произошло… или происходит.
— Тут вы совершенно правы, — согласился Глеб. — Что ж, выводы делать пока рано, но кое-что представляется очевидным. Например, тот факт, что всех нас чем-то опоили, не вызывает сомнений.
— Точно, — сказал Вовчик, который, оказывается, уже выбрался из палатки и стоял у Глеба за спиной. Заспанные и хмурые Гриша и Тянитолкай тоже были здесь. — Медвежья махорка — так, кажется, называлась эта травка, которой ты, Игоревна, нас вчера потчевала?
— Откуда мне было знать?! — воскликнула Горобец.
— Факт, — неожиданно для всех подал голос Тянитолкай, которого при обычных обстоятельствах легко было принять за глухонемого. — Никто не мог предполагать, что у этого мешка с блохами хватит ума на такой фокус.
— Я не понимаю, какого дьявола мы тут устроили новгородское вече, — нетерпеливо сказал Вовчик. — Догнать гада и башку отвернуть!
— На часы посмотри, — посоветовал Гриша. — У него часов десять, ну, самое меньшее, восемь форы. Да верхом, да по знакомым местам…
— Да, — сказал Глеб. — Если что-то подобное было у него на уме с самого начала, логично будет предположить, что он водил нас кругами, а теперь драпает, естественно, по прямой…
На него уставились, как на оживший табурет — все, кроме Горобец, разумеется. Сначала Глеб не понял, в чем дело, а потом сообразил: за все время пути он впервые вышел из роли разнорабочего, бывшего спецназовца — парня работящего и компанейского, но туповатого.
— А здорово на тебя эта медвежья махорка подействовала, — первым нарушил молчание Вовчик. — Грамотно излагаешь, композитор. Ну-ну, валяй, излагай дальше, а мы послушаем…
— Володя, — сказала «солдат Джейн». — Помолчи, пожалуйста. Он…
Она осеклась и посмотрела на Глеба, будто спрашивая разрешения. Сиверов вздохнул.
— Я сотрудник ФСБ, — сказал он. — Включен в состав экспедиции для обеспечения безопасности.
— Ай да композитор! — негромко воскликнул Гриша.
— Ага, — поддакнул Вовчик. — Ничего не скажешь, обеспечил безопасность. А если бы этот урод нам вместо снотворного яду в чай подсыпал? Уже, наверное, остыли бы.
33 
