Последние отзывы

  25  

И что? Пошла думать?

В общем, да. Искушение. Надо бы в выходные обсудить все с Кэт и Юлькой. И с Тимом. С Тимом лучше всего.

21 июня, воскресенье. Действительно, обсудили…

– И вот теперь я в задумчивости, – подытожила я свой рассказ о предложении шефа.

Мы тихо праздновали мой ДР с Кэт и Юлькой. Тима не было. Уже вошли в фазу десерта, тут-то я и раскололась.

– По поводу? – Кэт сосредоточенно ковыряла мороженое.

– Ну, то есть… – сбавила обороты я.

Тон у нее какой-то был… недобрый, что ли.

Так и оказалось.

– Чё тут думать-то? – Она подняла глаза на меня и пожала плечами.

– Ну, в смысле… остаться или как…

– Ларина, – Кэт одарила меня ой-я-не-могу-тут-с-вами взглядом, – с какого угара тебе оставаться?

– Зарплата… – продолжала лепетать я.

– И что? – усмехнулась Кэт. – Это решает твои проблемы? Неужели дело только в зарплате?

Не в бровь, а в глаз.

– Ты ж хотела… – начала Юлька.

– Она хотела, – перебила ее Кэт, – утереть всем нос, доказать что-то сама себе и сделать мощный карьерный прорыв. Хотела, но, видно, перехотела.

– Почему это? – обиделась я.

– Потому что стоило твоему придурку помахать перед твоим носом пачкой банкнотов, как ты сразу же забыла обо всем на свете, в том числе и о том, о чем верещала на каждом перекрестке не далее как пару месяцев назад, – ответила Кэт. – Так что признайся честно, что тебя заедало то, что ты там мало получаешь, и все.

– Нет! – вздрогнула я.

– Да? – Кэт смотрела на меня с усмешечкой. – А так не скажешь.

Она права, права. Почему такое происходит со мной? Почему мне так сложно придерживаться одной линии? Почему так и хочется где-нибудь по пути свернуть на боковую дорожку?

– Ладно, – сказала Кэт, – дело даже не в твоих колебательных движениях, Ирэн. Просто…

– Нельзя возвращаться, – закончила за нее Юлька.

– Да, – кивнула Кэт. – Вернуться-значит дать слабину. И дать твоему шефу в руки козырь. И поверь мне, рано или поздно он непременно им воспользуется. Он будет сидеть и думать: значит, тебя можно купить, значит, тебя можно гнуть.

– Он и так ее гнул, – заметила Юлька.

– Что? – удивилась я. – Ты что имеешь в виду?

– Да все, – ответила за нее Кэт. – Хотя бы то, как он держал тебя на полуголодном пайке. Я вообще думаю, что он тебя целенаправленно выдавливал. Он же не сразу стал так жлобиться насчет зарплаты, да?

– Да. Где-то года два-три назад.

– Вот, – удовлетворенно проговорила Кэт, – когда у вас все утряслось, когда он почуял, что уже дело пошло на лад. И ты стала не нужна.

– Как это-не нужна? – возразила я. – Я всегда нужна. Я ж главбух.

– Главбух-да, – кивнула Кэт, – но не ты.

– Слишком много мозгов, – подключилась Юлька. – И еще куча недостатков.

– Каких это?

– Все видела, все слышала, все анализируешь, обо всем норовишь иметь свое мнение.

А ведь и вправду… Он ведь разогнал почти всех, с кем начинал. Набрал новеньких и стал их… гнуть под себя. А на меня стал посматривать косо… Черт, как я не замечала!

– А это никогда изнутри ситуации не видно, – правильно истолковав мое выражение лица, сказала Кэт. – Я вот давно об этом думаю.

– Могла бы и рассказать, – буркнула я.

– Могла, – согласилась она, – да все не к месту было. А сейчас вот… На-получай.

– Хорошо, – задумчиво проговорила я, – выдавливал… Тогда зачем сейчас хочет оставить меня?

– Не знаю, – пожала плечами Кэт, – придуркам закон не писан. Может, эта дамочка с немецкими замашками так его испугала?

Юлька фыркнула:

– Ага, побоялся, что она его гнуть начнет.

В общем, поговорили. Желание размышлять о том, сколько можно выколотить из шефа, испарилось в одно мгновение.

Боже мой, как это все сложно! Вся эта жизнь. Неужели у всех так же? Никогда не поверю. Смотрю на лица прохожих на улицах и не могу представить себе, что они решают такие же замысловатые проблемы. Наверное, я слишком много думаю. Вредное занятие. Еще, помнится, Грибоедов на эту тему высказывался. Горе от ума-добавить больше нечего.

С другой стороны, ум этот уже имеется, от него так просто не избавишься. Даже если захотеть.

Так что придется смириться с тем, что есть. Жить и думать. И соответственно, мучиться.

Хорошенький получился день рождения…

22 июня, понедельник. Тяжелый день.

– Спасибо, нет, – сказала я сегодня шефу.

– Ты о чем? – поинтересовался он.

  25