Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
7 
Он пил. Пил, чтобы забыться. Пил, чтобы умереть. Надеялся, что это случится довольно быстро, говорят, есть смертельная доза этилового спирта. Он все искал ее, эту дозу, которая должна его убить, но, так и не дождавшись, отключался.
Родители… Мудрая мама и вечно занятый отец. Да, они у него были. Они у него остались и после обрушившегося на него несчастья. Они по-прежнему его любили, но что они могли сделать? Ни-че-го.
Мама приходила часто, отец гораздо реже. Он по-прежнему был занят на работе. Зато мама… Она приходила и пыталась с ним говорить.
– Саша, ты слышишь меня? Я знаю, что ты слышишь. Ты молчишь, поэтому говорить буду я. Сашенька, милый… – Что это? Она, кажется, плачет? – Я была у ее матери. Она в большом горе. Ты даже не представляешь, как они тебе сочувствуют!
– Почему мне?
– Но вы же с Алей собирались пожениться!
– Она должна в первую очередь думать о дочери.
– Она о ней и думает. Но ты… Ты для них сейчас гораздо важнее. Алин брат… Тебе интересно?
– Не знаю. Наверное, интересно, – его голос звучит не слишком уверенно.
– Ее брат закончил десятый класс.
– Как? Уже?
– Ты что, забыл какое сегодня число?
– Я забыл месяц, мама. Я забыл год. Для меня сейчас все одно и то же. И зима, и лето, и осень, и весна.
– Сейчас весна, Саша.
Ему опять кажется, что мама плачет.
– Да что ты говоришь? – удивляется он.
– Но она уже заканчивается. Через три дня лето.
– Лето? Как лето? Что, уже лето?
– Когда же ты выздоровеешь?
– Ты что, еще не поняла? Никогда.
– Саша, Саша, Саша…
Какой знакомый голос. Неужели у него начались галлюцинации? Конечно! Столько пить!
Она вернулась. Его Аля-Ангел. Сидит у постели, лицо бледное, под глазами синие тени. Выходит, несладко им, Ангелам, живется на том свете.
– Аля… Ты здесь?
– Да, я здесь, любимый.
Она здесь… Он открыл глаза и резко сел. Конечно, это был сон. Она снится ему каждую ночь. Каждый раз, когда он пытается забыться. Он и пьет затем, чтобы в бреду к нему опять явилась она. Почти бесплотная, сильно похудевшая, с огромными, несчастными глазами, с бледным лицом…
Она тоже тоскует. Их не имели права разлучать. На небе или на земле они с Алей все равно одно целое. Поэтому она вернулась к нему в его беспокойных снах.
– Какой кошмар!
Он вытирает со лба холодный пот. Ну вот, так и знал! Она опять исчезла! Не надо просыпаться.
– Не надо… – стонет он.
– Время лечит, Саша.
Это опять мама.
– Мы тебя не оставим. Все будет хорошо.
Разве ж можно так страдать? Неужели есть у человека такая сила, чтобы вынести все это? Господи, как же больно! Рука опять тянется к бутылке. Забыться…
– С ним надо что-то делать…
Опять мама. Кому она это говорит?
– Иначе мы его потеряем.
– Но что? Что можно сделать?
– Надо показать его специалисту.
Кого она к нему притащила? Врача? Нет уж, дудки! Это не поможет! К черту врачей! Дайте же мне умереть!
– Я вчера была в церкви, Саша. Я молилась.
– Ты молилась?
Ему хочется смеяться. Его мама молилась! Она всегда жила разумом, а не чувствами. Она говорила: единственное, во что верит, это в скальпель хирурга. Что все психотерапевты шарлатаны. Она молилась! Видать, совсем дело плохо.
– Ты должен бороться, Саша.
– Я не хочу жить.
– Ты должен.
Кто вытащит его с того света?
– Брось пить.
– Я не могу.
– А что дальше? Наркотики?
– А это быстро убивает? – жадно спрашивает он.
– Очень быстро.
– Отлично!
– Что ты такое говоришь, Саша?!
– Но я не хочу жить.
– Ты должен.
– А я не хочу! – капризничает он совсем как ребенок.
И его на время оставляют в покое.
Наутро у него похмелье. И он идет за пивом. Денег нет. Их теперь никогда нет. Работы ведь нет. Но на бутылку пива он наскреб. Кассирша, молоденькая пышногрудая девушка, смотрит на него с сочувствием. Плевать!
Это его наказание, его ад. Он возвращается домой, ни на кого не глядя, прижимая к себе, как родную, бутылку пива. Это все, что у него осталось после того, как умерла Аля.
Посланник ада
Голова невыносимо болит, во рту сухо, язык ворочается с трудом. Он жадно открывает бутылку и – вот незадача! Пышной шапкой из нее вываливается пена! А он и не заметил, что на улице жара! Пиво оказалось теплое, и добрая его часть теперь на столе, а пена из горлышка все лезет и лезет.
– Вот черт!
– Апч-хи!
– Кто это? – вздрагивает он.
– Вы, кажется, меня звали, молодой человек?
7 
