Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
126 
И тут он увидел знакомую проститутку, увидел и сразу же вспомнил разговор с ней. Это она показала ему Бурого.
«Как же ее звали? – Комбат напряг память, и, странное дело, имя девушки всплыло. – Валя! Точно, ее зовут Валя!»
Комбат оттолкнулся плечами от колонны и, расталкивая спешащих и тянущих баулы и чемоданы пассажиров, бросился вдогонку.
«Только бы она не ушла, только бы не скрылась!»
Валентина же двигалась медленно.
– Эй! – окликнул женщину Комбат.
Но та на подобный оклик не отреагировала, и Комбату пришлось дождаться, пока толпа школьников с пестрыми рюкзаками, явно прибывших из какого-то путешествия, возбужденных, веселых, как поезд, проплывет перед ним.
Он продолжал следить за Валентиной.
Наконец дети прошли, и Комбат поспешил вдогонку. Он положил руку на плечо Валентине. Та испуганно дернулась и резко обернулась.
– Нет! – крикнула она.
– Ты чего кричишь? – прошептал Комбат и улыбнулся. Улыбка получилась вымученной и жутковатой.
– Тебе чего? – заморгала проститутка, и Комбат увидел, что у нее под правым глазом огромный синяк.
– Кто это тебя так?
– А тебе дело? Чего хочешь? Если минет, то пожалуйста.
Комбат отрицательно качнул головой.
– Нет, нет, ты что, меня забыла? Тебя же зовут Валя?
– Ну и что из того, что меня зовут Валя? Меня много кто зовет и другими именами – псевдоним.
– Помнишь, давно, месяц назад ты мне оказала услугу?
Проститутка всматривалась в изможденное лицо Комбата с темными кругами под глазами, с остро торчащими скулами.
– Ну и видон у тебя! Ты что, из тюрьмы бежал?
– Нет, я просто болел.
– Оно и видно. Сильно ты болел, друг, – Валентина узнала Комбата и по-детски наивно улыбнулась. – Ну и чего ты на этот раз хочешь, а, красавец? – слово «красавец» явно не вязалось со всем обликом Комбата. Его можно было назвать уродом, страшилищем, но никак не красавцем.
– Я тут ищу…
– Бурого уже нет, – сказала Тамара, – его замещает другой, и, наверное, не без твоей помощи он пропал, приятель.
– Как нет?
– Нет, да и все. Тут не принято спрашивать, почему пришел другой и за всем присматривает. Кощей поставил другого.
– Кто-кто? – слово «Кощей», произнесенное проституткой, опять ударило Комбата, словно он прикоснулся к оголенному проводу. – Ты сказала Кощей?
– Ну да, Кощей. И что из того?
– А кого он поставил? Кто Кощей?
– Сейчас его здесь нет, да и пошли отсюда. Не будем рисоваться, за нами наблюдают. Не оборачивайся, – шевельнув Губами, прошептала Валентина. – Идем, идем.
Тебе не мешало бы пожрать, хочешь, угощу чаем с гамбургером?
– Нет, не хочу, – ответил Комбат. – Так ты говоришь, Бурого нет?
– Да, уже две недели как пропал.
– Куда пропал?
– А я знаю? Пропал, да и все. Может, уехал куда, а вместо него Кощей другого поставил.
– Опять Кощей?
– Ага, опять Кощей, он здесь самый главный.
– Ты что, тоже с ним работаешь?
– Я с ним не работаю, я ему плачу, чтобы мне не мешал работать.
– Я тебе дам денег, покажи мне Кощея.
– Покажи… Легко сказать… Появится – покажу. У тебя за спиной двое, не оборачивайся, лучше посмотри на них в стекло. Вон туда смотри, – пальцем показала Валентина на стекло, в котором отражались двое мужчин в черных кожаных куртках. – Они тут сейчас за всем присматривают, они тут деньги собирают.
– Понятно, – сказал Комбат. – А когда тут Кощей появится?
– А я почем знаю? Он же мне не докладывает. А чем ты болел, не заразным, не СПИДом, надеюсь?
– Нет, нет, я на игле сидел, – произнес Комбат ненавистные слова.
– Сидел? И что, соскочил?
– Ага, соскочил.
– Ну, ты даешь! Первый раз вижу мужика, который по собственной воле с иглы соскочил. Или может, тебя врачи сдернули?
– Нет, сам, – сказал Рублев, желваки заходили под скулами.
– Ну ты, выходит, герой, с иглы сорвался. Молодец.
– Да, сорвался.
– – Вижу, хреново тебе. Может, водки выпьешь? У меня полбутылки еще осталось, дешевая, но хорошая.
– Нет, не хочу, – ответил Комбат.
– А чего же ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты показала мне Кощея.
– Мне потом голову отвернут, будет как с Бурым.
– А что с ним произошло?
– Разное поговаривают. Говорят, его распилили.
– Кто говорит?
– Все.
– Как распилили?
– Не знаю, говорят, на циркулярке распилили.
– Да ты что! Не может быть!
– Вот тебе и на, – сказала Валентина, – очень даже может быть. Кощей и не такое может сделать. Я бы на твоем месте лучше им не интересовалась и в его дела не лезла, а то и тебя распилят или утопят. Неужели жить надоело?
126 
