Последние отзывы

  21  

Он старался даже не глядеть в Марьянкину сторону. И чувствовал себя самым несчастным человеком на свете. У его товарищей седельные сумки битком были набиты деньжищами и награбленными безделицами… Отличная добыча за два месяца пути. У Ермака две сменные лошади шли в обозе с добычей, а уж у попа, божьего вроде человека, вообще разбою поучиться стоило бы! Он раздобыл и иконы, и золотые кресты, и вышитые золотом ризы, и серебряные паникадила, все в «дар» от дорогих товарищей по божьему цеху, к которым он наведался по дороге в Пермь.

И только у Машкова ветер гулял в карманах, позорище для казака, да и только.

– Ты больше не разбойничаешь! – заявила ему Марьяна, как только на горизонте появлялась какая-либо беззащитная деревня. – Иначе я вернусь домой.

– Да валяй! – не выдержал как-то раз Иван. – К черту, исчезни! Да жить-то тогда зачем, если не почистить закрома ротозеям?

Но когда она среди ночи отправилась за лошадью, он бросился вслед за ней и еле слышно взмолился:

– Марьянушка, Марьянушка, голубка моя, не губи меня! – и она осталась, а Машков и думать боялся про разбой. Он только смотрел, как лихоимничают другие «лыцари», скрипел зубами с досады, связанный любовью, как цепной пес, который лаять-то лает, а вот укусить никак не может.

Они пронеслись по Орельцу, мрачно ухмыляясь в ответ на высокомерно-пугливые взгляды горожан да подмигивая подглядывающим в окна бабам. А затем запели, чтобы показать, кто тут настоящая вольница.

У кремля к ним навстречу выехали два племянника Симеона Строганова, Никита и Максим, на холеных, играющих конях. Не спешиваясь, Ермак обнялся со Строгановыми, троекратно облобызался, сразу поняв, что предстоит им долгие годы дурить друг другу головы.

– Богатый, мирный край, – весело произнес Ермак. – Такого в Московии и не встретишь.

– Мы поддерживаем здесь порядок, вот и все, – Максим Строганов пристально поглядывал на ватагу. – Царь дозволил нам вершить здесь суд да дело.

Ермак Тимофеевич все понял. Это была первая затаенная угроза, первый удар по заду украдкой. Он широко улыбнулся, но темные глаза опасно блеснули. Глаза волка, которому неизвестно сострадание.

– Мы последовали призыву, выступили за веру христианскую, – заметил атаман. – Господь на небесах наградит нас… и Симеон Строганов.

Глава пятая

У СТРОГАНОВЫХ

Хозяин пермских земель уже дожидался Ермака и Машкова. В огромных палатах, ни в чем не уступавших по роскоши царевым палатам в Московском Кремле. Стены были обтянуты шелковыми шпалерами, кругом стояли красивые резные лавки, поверх которых были брошены меха чернобурой лисы и связки беличьих шкурок. На каменных полах лежали монгольские ковры, канделябры были из чистого золота, усыпанные драгоценными каменьями.

Несмотря на летнюю жару, Симеон Строганов кутался в плащ, подбитый куньим мехом. Ему было и слишком жарко, и неудобно, но купец должен же был показать такому дикарю, как Ермак, что не царь в далекой Москве, а Строганов в Орельце на Каме как раз и есть самый могущественный человек на Руси.

Ермак все прекрасно понимал и, кажется, впервые в своей жизни отвесил кому-то поклон. Просто склонил голову, но и то Машков сдавленно ахнул от изумления.

– Добро пожаловать, Ермак Тимофеевич, – произнес Симеон Строганов радушно и троекратно облобызал известного висельника и душегуба. Слова елеем текли с языка купца. Кто хочет заполучить Мангазею, не должен обращать внимания на такие мелочи, как понятия чести и совести. – О тебе и братьях твоих позаботятся. Мы тут для вас городок отдельный выстроили, на Каме-реке. Нам ведь вместе по призыву Божьему Мангазею завоевывать предстоит.

Ермак был доволен. Собственный казачий городок… Сегодня бы сказали, что Строганов построил огромный комплекс казарм, отделенный высоким тыном от Орельца и всего мира. Своего рода гетто.

– А как там с бабами, купец? – спросил Машков. Марьянки рядом не было, и он чувствовал своей святой обязанностью задать этот вопрос. Ермак благосклонно покосился на него.

– Будут вам бабы, – усмехнулся Симеон Строганов. – Знаю я, братушки, что воину надобно. Вырос я среди воинов.

Тем временем казачий духовидец Вакула Васильевич Кулаков навестил своего товарища по цеху и вере в строгановской часовенке. Казаки уже спешились и теперь топтались на огромном дворе кремлевском. Пара дворовых холопок хихикала в отдалении.

  21