Последние отзывы

  14  

— Как тебе там? — спросил Чекан.

— Там не здесь, там всегда плохо, как бы хорошо ни было. Конечно, отказу я ни в чем не знал, но свобода — она и, есть свобода, ее потому и называют сладкой, что слаще ее ничего на свете не существует. И если тебе, Чекан, кто-нибудь скажет, что самое сладкое — это сон, не верь ему. Самое сладкое — это свобода. Сон, конечно, тоже вещь сладкая, но он сладкий лишь в своей постели, на свободе, когда нет колючки, нет конвоя и ты знаешь, что можешь пойти туда, куда захочется твоей левой ноге, а не прапорщику Петрову или майору Сидорову. Вот такие вот дела.

— Выпьешь? — спросил Чекан. — У меня с собой водка, коньяк есть.

— Приедем, выпьем. Не гони лошадей. Куда это он так летит, что, смерти моей желает? — Михара ткнул грязным указательным пальцем в плечо Бориса. — Ты, не гони, озверел, что ли? Куда летишь? Мне каждый миг в радость, а ты мчишься как бешеный.

— Это он по привычке.

Борис убавил скорость и улыбнулся. Он понимал, что этот человек уже давно не сидел в машине на мягком сиденье, уже давно не мчался по подмосковной дороге и даже скорость в сто километров в час кажется ему космической.

— Милиции много, — заметил Михара, разглядывая соседнюю сторону двухрядного шоссе.

Омоновцы в касках, в бронежилетах, с автоматами проверяли машины, выезжающие из города.

— Шмонают, — спокойно заметил Чекан, — но мы их не боимся.

— Да, это точно. Волков бояться — в лес не ходить, — Михара опять улыбнулся, беззлобно и наивно, как большой ребенок, вдруг к месту припомнивший детскую считалку, почти пропел:

— На золотом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич… Это мы с тобой, — сказал Михара, — я король, а ты королевич, а золотое крыльцо будет, только напрячься придется немного. Ты мне поможешь на ноги встать?

— О чем речь, Михара! Ты же мне помог, кто бы я без тебя был?

— Ладно, про это не надо. Мы же люди, должны помогать друг другу, а не спасибо говорить. А то привык: спасибо-пожалуйста, спасибо-пожалуйста… А нет, чтобы помочь.

И Чекан опять подумал, что Михара совсем не изменился, только, может, заматерел, кожа стала грубее на обветренном лице. А думает и смекает Михара по-прежнему быстро, почти молниеносно, хотя кажется, его мозги, мозги человека, не обремененного знанием последних событий, работают, как тяжелая машина, как старинный генератор или как ручная мельница.

— Куда едем? — спросил Михара.

— Ко мне, — ответил Чекан, — Ты своим домом обзавелся?

— Да нет, снимаю квартиру. Ответственный квартиросъемщик.

Михара рассмеялся:

— Надеюсь, бабой не обзавелся?

— Нет, — сказал Чекан.

— Некогда? Делом занят?

— Бывает, занят.

— А больше небось за столом сидишь, картами шуршишь?

— И это случается. Вот сегодня, знаешь, как карта шла! Давно такого не припомню. Ты знаешь, с чем я это связываю?

— С чем же?

— С тем, что ты вернулся.

— Может, оно и так, — Михара, припав к стеклу, рассматривал город.

Он молчал. Видимо, все то, что проплывало за окном, проносилось перед глазами, его просто-напросто ошарашивало, хоть и виду он старался не подавать. И лишь когда машина въехала во двор, Михара выругался:

— Ну и развернулись! Понастроили, понавесили, столько тачек дорогих вертится, не поймешь, кто на самом деле крутой, а кто дерьмо собачье.

— Скоро разберешься. Неделю отдохнешь, отмоешься, приоденешься, и сам все поймешь.

— Конечно, — согласился Михара, — люди-то прежние, да и мысли у них прежние. А знаешь, к какому выводу я пришел там? — Михара прикрыл глаза и лишь после довольно продолжительной паузы сказал:

— Количество способов делать деньги не изменилось, наверное, со времен Адама.

Чекан понял, куда клонит Михара, но на всякий случай кивнул.

— Вот смотри, раньше был ямщик, ездил на лошади, а теперь он летает на самолете или ездит на машине.

Способ делания денег тот же — кого-то надо завезти из одного места в другое. Только везет он теперь побыстрее, а так способ не изменился. И деньги остались деньгами, будь это рыжье или резаная бумага — значения не имеет.

— Рыжье лучше, — сказал Чекан.

— Рыжье — это хорошо, а стекляшки еще лучше.

Они поднялись в квартиру. Стол был накрыт, хотя квартира оказалась пустой. Немного презрительно Михара посмотрел на замки, которыми была оснащена дверь.

— Замки никчемные, я такие голыми руками открою. Сменить надо.

  14