Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
46 
– Вы кофе хотите? Не хотите? А чизбургер? Тоже не хотите? А фильм «Титаник» смотрели? Я – да! Два раза. От начала до конца. Очень понравился! А собак вы любите? Может, кошек? И почему вы сказали «Завьялова», а не… Как ваша фамилия? По мужу?
– Заневская, – несколько рассеянно ответила она, ошарашенная таким напором.
– А почему вы не на работе? Вы домохозяйка?
– Я учительница. Русский язык и литература.
– Тем более! Тем более, Александра Викторовна! – разгорячился он и начал размахивать руками. – Сегодня же первое сентября! Вас должны завалить цветами! А вы здесь, под зонтом!
– Лена приболела, – тихо сказала женщина. – Я классный руководитель пятого «Б», они занимаются во вторую смену. Сегодня торжественная линейка только для первых, девятых и одиннадцатых классов. Мой урок в тринадцать ноль-ноль. Классный час. Я бы пошла на линейку, но… Лена приболела.
– А что с ней?
– Не знаю. Лежит, молчит. Вчера были похороны. На похоронах держалась, а теперь слегла. Боится оставаться в квартире одна. Мне пришлось ночевать у нее. Я тоже боюсь, – честно сказала Александра. – Сейчас отнесу Лене лекарства, поставлю сумки и бегом на троллейбус. Надо переодеться, уложить волосы… Как там мои без меня…
«Мои…» Машинально он отхлебнул из стаканчика остывший кофе. В горле пересохло. Что делать? Сидеть, смотреть на нее? Задавать вопросы по делу об убийстве ее родителей? Ответы на которые ничего не прояснят, ибо эта женщина к убийству никакого отношения не имеет. И не может иметь. Как же она должна его ненавидеть!
– А вы давно замужем, Александра Викторовна?
Она покраснела. Леонидов от неожиданности сам залился краской. Будто бы задал вопрос, неприличный до крайности.
– Извините. Я не то имел в виду, – начал оправдываться он и понял, что сморозил еще большую глупость. Да что ж это такое?!
– Я, пожалуй, пойду, – поднялась Александра и подхватила сумки.
– Я помогу! Я донесу! – он подпрыгнул и ударился головой о край полосатого зонта. – Ой!
– Ой, что вы, что вы! Они легкие!
– Но вы же промокнете! – машинально он схватился за ножку огромного зонта. Словно собираясь выдрать его и похитить из кафе, лишь бы она не промокла.
– Да что вы делаете! – испугалась Александра. – Оставьте в покое зонт!
– Ах, да! Извините!
– Вы здоровы?
– Нет! То есть не вполне. Я на работе.
Да что же это такое?!
– До свидания, – поспешно сказала она и сбежала. Именно сбежала! Алексей без сил опустился на стул. Теперь эта женщина считает его сумасшедшим! Дураком, это уж точно! Он потрогал лоб. Может быть, температура? Лоб был холодным, а рука дрожала. Он понял, что безнадежно влюбился. В замужнюю женщину. Которая его ненавидит и считает дураком. Он скорее даст себе руку отсечь, чем скажет ей об этом. Позволит какие-то вольности. Жизнь кончена. Надо работать и доказывать свою полезность для общества. Ибо остальное не имеет смысла.
Алексей скомкал пластмассовый стаканчик, промокнул бумажной салфеткой бурые пятна на красном панцире стола и ласково потрепал его за клешню:
«Потерпи еще немного, дружище, скоро на покой…»
Доказывая свою полезность для общества, он приехал в Митино, где в одной из новостроек облюбовал трехкомнатную квартиру А. С. Серебряков, чтобы жить здесь с любимой женщиной долго и счастливо. Площадка вокруг дома была выровнена, обозначено место будущего сквера, где лет через…цать будет шуметь листва и запоют соловьи. В землю воткнуты чахлые прутики, рядом вкопаны скамейки. Голо, неуютно. Леонидов так и подумал: неуютно. Пусто. Не с кем поболтать о том о сем. О жильцах. Кто недавно продал квартиру, а кто купил. И вдруг заметил мужчину с собакой, похожей на бульдога. Но та почему-то была в полоску. Леонидов заинтересовался невиданной мастью и подошел. Полосатый бульдог оскалил зубы.
– Фу, – вяло сказал мужик.
Собака тут же перестала рычать и села: пусть будет «фу». Леонидов порадовался тому, что он невкусный. Хоть он и полосатый, но все ж таки бульдог.
– Закурить не найдется, друг? – спросил жизнерадостно. Ради дела он готов был пожертвовать всем, и здоровьем тоже. Раз любовью пришлось пожертвовать, остальное не имеет значения.
– Не курю, – ответил мужчина вполне миролюбиво.
– А чего так? Болезнь, что ли, какая?
– Ага. Бедность называется.
– С работы поперли?
– Поперли. Кто был всем, тот стал никем. Теперь вот с Тигрой гуляю, на лавочке сижу и осмысливаю сущность бытия. А ты чего здесь бродишь?
46 
