Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
106 
– А зря.
– Как они могли, Леша? – Саша заплакала.
– Ну, ну. Успокойся. Что теперь поделаешь…
– Да, что поделаешь.
– Саша, мне надо ехать.
– Да, да.
– Мы потом обо всем поговорим. Поезжай домой, успокойся.
– Да, да… Домой? Я не могу.
– Езжай в квартиру родителей.
– А Лена?
– Ее увезли.
– Как же так? Я теперь что, совсем одна? Я не могу сейчас одна.
– Я приеду вечером. Скажи только, куда приезжать.
– Ты точно приедешь?
– Конечно. Куда?
– Ко мне. Все-таки домой поеду. К родителям в квартиру не могу. Там еще страшнее.
– Саша, я пошел.
– Да, да.
Из маленькой комнаты выглянул светловолосый мальчик, посмотрел на Леонидова исподлобья:
– Это злой дядя? – Он сжал маленькие кулачки.
– Нет, Сереженька! Это дядя хороший!
– А где злой?
– Он… Его увели.
– В тюрьму?
– Да.
Мальчик удовлетворенно кивнул:
– Значит, мы можем вернуться домой. А то мне не нравится у тети Наташи. Здесь нет моих игрушек!
– Можем вернуться, – кивнула Саша и подняла на Алексея влажные от слез глаза: – Приходи. Я жду.
«Как же нам всем будет тяжело! – подумал он, закрывая за собой дверь. – Ей, мне, моей маме и… мальчику. Как мы со всем этим справимся?»
Ему разрешили присутствовать на первом допросе. Елена Викторовна Завьялова сидела на стуле прямо, губы сжаты. Следователь, пожилой человек в пиджаке с кожаными заплатками на локтях, усталым голосом задавал дежурные вопросы. Елена отвечала сквозь зубы и с презрением смотрела на его поношенный пиджак. Алексея вдруг такая злость взяла! Ну сил нет! Но смолчал. Сидел в сторонке, внимательно слушал.
– Елена Викторовна, какие отношения у вас с вашим зятем Владимиром Заневским?
– Нормальные.
– Вы состоите с ним в связи? Иными словами, вы его любовница?
– Нет.
– Кому принадлежит идея убийства ваших родителей и Александра Серебрякова?
– …
– Кому вы звонили вчера ночью, когда пытались задержать в квартире сестру?
– Да, я звонила Володе, чтобы он приехал и забрал Александру! Она явно сошла с ума. Сестра на меня наговаривает. Это ревность. Ее фантазии.
– Расскажите, когда, как, при каких обстоятельствах вы спланировали убийство родителей? Кто исполнитель?
– Это была трагическая случайность! Я тут ни при чем.
– А про деньги, которые нашли в квартире Заневского, вы тоже первый раз слышите?
– Какие деньги?
– Пятьдесят тысяч долларов?
– Не знаю, о чем идет речь.
– Неужели? Антонова Светлана Анатольевна при вас упоминала об этих деньгах.
– Кто такая эта Антонова?
– Ваша соседка.
– И где же эта Светлана Анатольевна? – усмехнулась Елена. – Пусть при мне все подтвердит.
– Вы знаете, что подтвердить она ничего уже не сможет. Потому что ваш подельщик ее убил. Сегодня ночью.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Хорошо, Елена Викторовна, – тяжело вздохнул следователь. – Придется устроить вам очную ставку с Владимиром Заневским.
– Устраивайте…
Владимир Заневский держался не так уверенно. Он то и дело морщился: рана на голове саднила. Алексей разглядывал его широкое лицо с правильными чертами и пытался понять, как, за что она полюбила этого человека? Настолько, что вышла за него замуж. Должно быть, по женским меркам он привлекателен. Высок, строен, широк в плечах. Лицо приятное. Возможно, не попади Заневский под влияние Лены, жил бы себе тихо-мирно со своей красавицей женой и замечательным сыном. Или не жил бы?
– Где вы были вечером двадцать девятого августа?
– Я заходил к сестре своей жены. К Елене. Заносил ей на дом работу. У нас общие знакомые. А что, в этом есть какое-то преступление?
– В котором часу вы ушли?
– В половине десятого. Лена может это подтвердить. Ее родителей еще не было дома.
– И вы с ними не встретились возле лифта?
– Нет, я никого не видел. Спустился вниз и пошел к своей машине. Потом поехал домой.
– А откуда у вас дома деньги, пятьдесят тысяч долларов? Они были при Александре Серебрякове в тот вечер, когда его убили. Согласно показаниям свидетеля, который эти деньги ему передал, они были в целлофановом пакете с надписью английскими буквами. Описание в точности соответствует.
– Подбросили.
– А следы крови на нем? И ваши пальчики. Вы слегка запачкались в крови, когда брали пакет, Заневский. Там, в лифте, было много крови.
– Должен же я был посмотреть, что в этом пакете? Я взял его в руки потом. Когда подбросили.
106 
