... 
51 
Полковник обозвал его идиотом и потребовал для себя отдельный автомобиль. В конце концов, он был старшим офицером и своим геройским поведением заслужил элементарного уважения со стороны окружающих. Да черт с ним, с уважением! В данном случае речь шла об элементарном комфорте. Полковник лучше, чем кто бы то ни было, знал, что в распоряжении госпиталя имелось всего три машины: микроавтобус УАЗ, являвшийся собственно санитарным автомобилем, приспособленный для перевозки раненых автобус ПАЗ и тентованный бортовой “Урал” – единственная машина, в которую могли поместиться все нуждавшиеся в отправке раненые. Трястись тридцать пять километров по бездорожью, лежа на жестком дощатом полу, – слуга покорный!
Насмерть перепуганный всплеском подогретого коньяком полковничьего негодования Кондратюк горячо заверил его, что ни о каком лежании на полу не может быть и речи, и пообещал предоставить УАЗик в его полное и единоличное распоряжение. Поклокотав еще немного полковник успокоился и стал готовиться к переезду.
Сборы были недолгими. Улучив момент, он еще раз проверил содержимое двойного дна своего “командировочного” чемоданчика, с которым полгода назад уехал из Москвы на войну, выгреб из тумбочки зубную пасту, щетку и безопасную бритву, которой за время своего пребывания в госпитале так и не удосужился воспользоваться, в последний раз помочился в “утку”, фривольно шлепнул по тугому заду пришедшую за “уткой” медичку, потребовал укол морфия “для профилактики”, с неосознанным удовольствием подставил вену и наконец позволил вынести себя из палаты.
Погода была пасмурная, с неба опять сеялась мелкая водяная пыль. Посреди грязного школьного двора стоял тупорылый УАЗик с красным крестом на покрытом вмятинами темно-зеленом борту. Его задние двери были гостеприимно распахнуты. Немного поодаль в тентованный “Урал” загружали раненых солдат. Носилки с полковником Логиновым бережно вдвинули в кузов УАЗика.
Логинов лежал, расслабленно откинувшись на тощей казенной подушке, и слушал, как в отдалении громыхает артиллерия, перепахивая каменистые склоны гор. Он от души надеялся, что слышит этот звук в последний раз. Приглушенные до приемлемого уровня звуки артиллерийской пальбы, которые передают по телевизору на потеху обывателю, не могут идти ни в какое сравнение с настоящими боевыми залпами тяжелых орудий, а бутафорская трескотня экранной стрельбы очень мало напоминает рвущий барабанные перепонки отрывистый и в то же время гулкий лай автоматов. Черт с ним, с телевизором, но к театрам военных действий полковник Логинов не собирался приближаться в ближайшие полторы сотни лет. Чего он там не видел, на этих театрах?
Он лежал, потихоньку привыкая считать себя штатским человеком с приличной пенсией и солидными сбережениями, и ждал, когда же машина наконец тронется. Потом кто-то снаружи с неприятным металлическим лязгом захлопнул створки задней двери, машину качнуло, снова хлопнула дверь – на этот раз со стороны водителя, – и УАЗик, рыкнув двигателем и пробуксовав в грязи, выкатился со двора.
В последний момент полковнику показалось, что во дворе началась какая-то суета, сопровождавшаяся матерными криками, но он не обратил на это внимания. Когда это русские делали что-то без бестолковой толкотни и ругани? Как муравьи, ей-Богу – бегают, суетятся, сталкиваются лбами, мешают друг другу… Разница только в том, что муравьи работают молча и всегда достигают поставленной цели, а русские все время кричат и добиваются своего очень редко, да и то скорее вопреки своим усилиям, чем благодаря им.
Продолжая иронично философствовать, Логинов между делом удивился, почему в машине нет медсестры или хотя бы вооруженного санитара. Здесь, голубчики мои, не Садовое кольцо, а Чечня, и везете вы, между прочим, не вязанку дров, а старшего офицера, без пяти минут генерал-майора и Героя России… А у вас машину мотает, как байдарку в восьмибалльный шторм! Могли бы, кажется, и поаккуратнее. Все равно, пока всех раненых не погрузят, самолет не улетит, так что нечего тут устраивать ралли Париж-Даккар. И вообще, не мешало бы пустить впереди бронетранспортер.., да и сзади тоже – просто так, для верности. Береженого, знаете ли. Бог бережет…
С трудом вывернув голову, Логинов посмотрел вперед, но увидел только подстриженную ежиком прическу водителя. Ежик был темный с проседью, а в прыгающем зеркальце заднего вида полковник заметил размытое отражение прикрытых дымчатыми очками глаз. Рядом с водителем, насколько он мог судить, никого не было.
51 
