Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
128 
Глеб нажал на тормоз. «Уазик» еще проехал метров восемь юзом и замер.
Глеб зажал в правой руке тяжелый пистолет и вылез из машины. Он уже разобрался, что на дороге лежит человек. Тот не шевелился. Глеб подошел, внимательно посмотрел, затем наклонился и нащупал артерию на шее, она слабо пульсировала. «Жив», – Сиверов перевернул человека на спину. В это время Володька Кондаков открыл глаза.
– Нет, нет! – испуганно вскрикнул он. – Нет! – и попытался загородить лицо руками. Но тут же застонал от нестерпимой боли и опять потерял сознание. Глеб увидел, что весь правый рукав незнакомца набух кровью.
– Э-ка тебя зацепило!
Интуиция подсказала Сиверову, что этот человек получил огнестрельное ранение. Глеб разорвал рукав и рассмотрел неумело перевязанную рану.
– Э, братец ты мой, сейчас я тебе помогу. Слава Богу, аптечка при мне.
Он достал из машины коробку аптечки, раскрыл ее, сделал укол, стабилизирующий работу сердца, а затем занялся раной. Он столько раз в своей жизни видел огнестрельные ранения, что давно привык к ним. Он не испытывал ни брезгливости, ни страха, действовал умело, как настоящий военный санитар.
Перевязка но заняла много времени, но рана, как определил Глеб, была довольно серьезная. Сквозная, две пули попали в плечо, одна из них задела кость, но не перебила. Глеб принес флягу и дал Кондакову глотнуть воды. Тот зашевелил потрескавшимися, пересохшими губами и открыл глаза.
– Нет! Нет! – снова закричал Кондаков. – Не бей меня!
– Не бойся. Ты кто?
– Я… Я Володька Кондаков.
– Понятно, – сказал Глеб.
– Что понятно?
– Кто тебя подстрелил? Говори.
– А кто ты? – спросил в свою очередь Володька.
– Я из ФСБ, – ничего не выражающим голосом произнес Глеб.
– Из ФСБ? Что это такое?
«Вот счастливый человек, – подумал Сиверов, – даже не верится, что кто-то может не знать этой аббревиатуры».
– Федеральная служба безопасности. То же самое, что и КГБ.
– КГБ… – пробормотал Кондаков и заморгал глазами. – Военные… Военные стреляли в меня. Они взорвали машину.
– Какую машину? Какие военные? – торопливо спросил Глеб, уже чувствуя, что появилась наконец-то ниточка, за которую можно ухватиться. – Быстро говори, быстро! На, еще попей, – край фляги коснулся губ Кондакова.
Тот принялся жадно пить. Глеб посадил его, прислонив к грязному колесу «уазика».
– Теперь говори. Рассказывай все, что знаешь.
– Они убили лосенка.
– Какого, к черту, лосенка?
– Маленького, месяцев трех.
– Лосенка, говоришь? Зачем они его убили?
– Не знаю, не знаю… Их машина застряла на дороге, попала в колдобину.
– Какая машина, назови марку.
– «КрАЗ». Большой такой, огромный… Военный «КрАЗ».
– Военный, с тремя ведущими мостами?
– И с тентом.
– Сколько их – военных?
– Человек десять или двенадцать.
– Куда они поехали?
– Они там.
– Где там?
Кондаков неопределенно махнул рукой, все еще не в состоянии сориентироваться, где конкретно он сейчас находится.
– Где там? Ты можешь сказать точно? Можешь показать на карте?
– Нет, не могу.
– Тогда расскажи.
– Там колхозная ферма, заброшенная… Большой коровник на холме. Сбоку болото, через болото я и подобрался к ферме. Они все там.
– Так кто «они»?
– Военные, с автоматами, в пятнистой такой форме…
– В камуфляже?
– Да, в камуфляже, мать их…
– Они и в тебя стреляли?
– Да, я хотел пробраться поближе. Они схватили киношников.
– Каких киношников?
– Ну, приехали ко мне в гости, кино снимали. Я их возил по зоне. Они еще хотели потом поехать в церковь.
– В какую церковь?
– Где живет сумасшедший поп.
– Какой поп? Что ты несешь?
– Самый обыкновенный, настоящий поп. Он вернулся в зону. Раньше у него здесь был приход, а потом всех выселили, а он вернулся…
– Про сумасшедших мне понятно. Дальше, про военных рассказывай.
– Они на ферме. Киношники поехали к ферме, хотели снять военных. У них камера, журналист Виталик с ними, мой друг. Он на белорусском телевидении работает, хороший мужик, совсем не жадный. Я его давно знаю, он каждый год в зону приезжает кино снимать…
– Ага, и это понятно.
– А их режиссер говорит, надо снять военных, мол… Они и поехали к ферме.
Машина взорвалась.
– Все погибли?
– Нет, погиб только Толя, шофер. Стриженый такой, хороший мужик… Раньше танкистом был, он сам рассказывал. Их автобус взорвался…
128 
