17 
— Здравствуйте, господа. Не вставайте, не вставайте! — Она помахала Миллеру сухой смуглой рукой, унизанной перстнями. — Скажу вам сразу, что если вас интересует доктор Вахтанг Махарадзе, то вы решительно опоздали: профессор скончался семь лет тому назад. И, признаться, я удивлена: полиции должен был бы быть известен этот факт, ведь мой муж был не последним человеком в этом городе.
— Видите ли, княгиня, мы не из местной полиции. Мы из криминального отдела мюнхенской полиции. И дело у нас в таком случае к вам, а не к вашему мужу, профессору Махарадзе.
— Я слушаю вас.
— Известно ли вам о преступлении, случившемся в вашем городке в прошлую субботу? Об этом наверняка писали в местных газетах.
— Понятия не имею, о чем вообще пишут в местных газетах. У меня, слава богу, сохранилась моя библиотека и мне есть что читать, кроме газет.
— В таком случае я расскажу вам об этом, княгиня.
— Большое вам спасибо, но я не уверена, что вам стоит трудиться: если даже в городе совершено какое-то преступление, то я навряд ли могу иметь к этому отношение, так почему это должно меня волновать? Я уже много лет практически не покидаю свой дом и веду весьма замкнутый образ жизни.
— Ваше имя Кето Махарадзе?
— Да.
— Выходит, что это преступление имеет к вам некоторое отношение. Возможно, совершенно незначительное, косвенное, но выяснить эту связь мы просто обязаны по долгу службы.
— Присутствующая здесь дама — ваша коллега?
— Да. Переводчица. Но я вижу, она нам не понадобится — вы говорите на прекрасном немецком языке.
— Благодарю за комплимент. Так я слушаю вас, господин инспектор!
Миллер поднял с полу портфель, уложил его на колени и начал:
— В прошлую субботу в садовом магазине «Парадиз» был обнаружен в пруду труп молодой женщины. Ее утопили. Взгляните, пожалуйста, на эту фотографию! — Миллер вынул из портфеля и протянул фотографию хозяйке. Та подъехала к нему чуть ближе и с явной неохотой ее взяла, посмотрела, покачала головой и вернула обратно.
— Как жаль, такая молоденькая! Но я этой девушки никогда не видела.
— Понятно. Тогда следующий вопрос. Вы когда-нибудь давали объявление в газету «Русская мысль»?
— Я? Какое объявление? — И без того высокие, выщипанные снизу, брови хозяйки поднялись еще выше.
— Вот это. — Миллер протянул ей полную копию текста объявления.
Княгиня внимательно и неспешно прочитала текст и задумалась, склонив свою красивую благородную голову.
— Да, если мне не изменяет память, именно такой текст я посылала в «Русскую мысль» года два тому назад.
— Совершенно верно, оно была напечатано именно два года тому назад. Вы не помните, кто-нибудь на него тогда откликнулся?
— О, довольно много женщин из разных стран! Я выбрала одну, и она до сих пор работает у нас в доме, ухаживает за моей свекровью.
— За вашей свекровью? — удивился Миллер.
— А что в этом странного? Мы, грузины, известные долгожители, у нас редко кто до ста лет не доживает. Но, к сожалению, свекровь моя очень хворает, больше даже, чем я: я не выхожу за пределы нашего сада, а она и вовсе никогда не спускается из своих комнат наверху. Впрочем, мы можем подняться к ней, если вы хотите с ней познакомиться… По долгу службы, я имею в виду.
— Да нет, знакомство со свекровью можно пока отложить. А вот с сиделкой, которая за нею ухаживает, я бы поговорил.
— К сожалению, вот это как раз невозможно: она в отпуске. Ее временно замещает сиделка из местной больницы.
— Понятно. В таком случае я хотел бы узнать ее имя.
— Постоянной сиделки или больничной?
— Постоянной. Той, что явилась к вам по объявлению.
— Ее зовут Авива Коган по паспорту, но представилась она как Анна, так мы ее и зовем.
— А где она проводит свой отпуск?
— У себя на исторической родине, в Израиле.
— И когда она вернется на работу?
— Я жду ее первого июля. Если ничего не случится непредвиденного.
— А что может с нею случиться?
— Не только с нею, с любой молодой девушкой, когда она надолго покидает место службы. Она может, например, выйти замуж, найти более подходящую работу или пойти учиться в университет. Мало ли что им взбредет на ум, этим молодым!
— А у вас есть ее адрес в Израиле?
— Конечно, нет. Зачем он мне? Я не веду дружеской переписки с моей прислугой.
— Так у вас еще кто-то работает?
17 
