3

Мечты

Думаете, это было упоительное занятие, захватывающее все мозговые клетки и влекущее их вперед по восходящей спирали удовольствия? Не угадали. Это была простая будничная работа! Не каждому выпадает в жизни счастье владеть такими буднями, но бывают, оказывается, исключения. Тем не менее, несмотря на ее обыденность, работа была интересная, поучительная и высокоэффективная. Называлась она – ковровая бомбардировка.

Ковры когда-нибудь выбивали? Нет, не пылесосом, а так, чтобы рука потом болела, а в горле першило? Вот и здесь аналогично, только колотушка помассивнее – все на автоматике. И ковер наш – цветущая поляна, сосны-великаны, а может, пальмы, иногда – рукотворные объекты, но с высоты все так и сливается в цветастый узор. Да и тот видеть некому, потому как из шести человек экипажа четверо следят за приборами, а двое сквозь стекло бронированное лицезреют пустоту контролируемого неба. Прибор, которым проводится это «пылевыбивание», то бишь ковровая бомбардировка, называется «Стратофортресс», по-иному – «Б-52». Размеров он приличных – сорок восемь метров в длину, а в ширину крыльями размахивается на пятьдесят семь метров. Двести двадцать тонн поднимает и еще тонну сверху. Силен!

Конечно, основной его вес – горючее, но и на дело остается порядочно. Тридцать четыре тонны бомб не хотите? Но это, конечно, на лучших модификациях, много их наплодила неистощимая на пакости инженерная мысль Запада. При ковровой бомбардировке вся эта груда взрывчатки валится с десятка километров, немножечко рассеивается и создает сплошную полосу пылегазовой взвеси шириной двести пятьдесят, а длиной пять тысяч метров. И никаких атомных бомб, все быстро, четко, аккуратно – внутри прямоугольника жизни не остается, сплошная стерильность. И не забывайте, «Стратофортресс» один не летает, они ходят стадами. Поэтому прямоугольников получается много и ложатся они всплошную – знаки для марсианских телескопов: «Геометрию выучили, скоро начнем алгебру! Ждем ответа! Прием!» Не угнаться за нами никаким марсианам, они свои каналы-то четко обозначить никак не могут, а туда же – на звание разумного вида галактики претендуют.

Бон Сальдерс очень любил свой гигантский бомбардировщик, привык к нему за несколько лет. Много тысяч миль они с ним отмахали, как та тройка «Стратофортрессов», в январе пятьдесят седьмого попытавшаяся облететь беспосадочно мир, но сгинувшая у мыса Доброй Надежды, предположительно, не без помощи русских. И к экипажу Бон Сальдерс притерпелся, сносные, не нудные ребята оказались его подчиненные. В общем, все в жизни оставалось в норме, но одна мечта подполковника Бона Сальдерса никак не исполнялась: вот уже второй год они вгоняли Северный Вьетнам, Лаос и Камбоджу в каменный век, а правительство все не решалось на главный шаг – мечту юности Бона. Мечта Бона была связана с его кумиром – полковником Тибетсом, сбросившим победную бомбу на Окинаву в тысяча девятьсот сорок седьмом году. Да, президент Трумэн был решительным человеком. Правда, потом обделался, побоялся устроить русским то же самое, что «желтопузым» самураям. Да, да, Бон Сальдерс мечтал сбросить на Вьетнам (все равно какой: Северный, Южный) две большие ракеты «Хаун Дог», такие, с которыми он патрулировал когда-то вблизи Аляски. Если их запустить с высоты Эвереста, то пройдут они как пить дать тысячу сто км, никак не меньше. Хорошая штука «Хаун Дог». Вначале она несется вверх, а уже после уходит ниже, когда подлетает к цели. Да, у Советов есть теперь средства, способные ее сбивать, но у желтых вьетконговцев ни черта нет. Делаем что хотим, даже простыми бомбами. Надо лишь соблюдать элементарные правила безопасности – держаться повыше огня их зениток.

  28