очень нудно 
122 
— Не верю.
— Как угодно. Так что с этой публикацией? Когда она запланирована в вашем издательстве?
— Через два месяца.
— Поставьте вместо нее в план какой-нибудь детектив или любовный роман. Можете сами написать, под псевдонимом, разумеется. Если вы этого не сделаете, я докажу, что вы убили Гончарову. Найду свидетелей, которые видели у пиццерии вашу машину. Ту же Надю. Ведь она ее видела.
— Это шантаж.
— Именно. Можете обратиться в милицию, а потом писать задуманную вторую часть в тюрьме. Вы убийца. Пусть убитые вами люди и были плохими, но в любом случае они этого не заслуживали. И я не заслуживаю того, чтобы обо мне так писали.
— Все вы, менты, ублюдки, — без выражения сказал Демин, но Алексей понял, что для него это и есть накал страстей.
— Так как насчет моей просьбы?
— Хорошо, я подожду с публикацией. Тогда вы даете слово оставить меня в покое?
— Ради вашего племянника. Кстати, замечательный мальчик! А что он скажет, когда узнает, что это вы убили его отца?
Демин позеленел и сдавленно сказал:
— Вы этого не сделаете.
— Тогда и вы не сделаете того, чего я не хочу. На этом мы с вами пока расстанемся, Максим Николаевич. Но помните, я знаю все.
Не прощаясь, Леонидов вышел из кабинета. Демин остался сидеть, бессмысленно глядя в одну точку. Любовь Николаевна по-прежнему была в приемной.
— Как Павлик? — спросил Алексей.
— С моим сыном все в порядке.
— Пишет?
— Допустим. Разве вам это интересно?
— И что пишет?
— И стихи, и прозу, и пьесу какую-то написал.
Ей, похоже, нравилось разговаривать о сыне, Любовь Николаевна даже потеплела. Ее замечательные зеленые глаза светились.
— А стихи его не дадите почитать?
— Зачем? Что вы хотите из них узнать?
— Интересно. Говорят, что на детях талантливых людей природа отдыхает. Или Клишин был бездарностью?
Она молчала.
— Так не дадите? — спросил он.
Любовь Николаевна достала из ящика стола несколько листков и отдала Алексею.
— Спасибо. Должно быть, не увидимся больше, так всего вам хорошего. И вам, и вашему сыну.
Он вышел из офиса в сложном настроении. С одной стороны, несправедливо, что Демин останется гулять на свободе. С другой стороны, останется ни с чем, и это справедливо. Зная его, можно быть уверенным, что человек отныне будет терзаться. Такие деньги, казалось, уже были в руках и вдруг уплыли! А рядом подрастает второй такой же Паша Клишин. Может, это и есть его наказание? Максима Демина?
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
В СЕРЕДИНЕ АВГУСТА АЛЕКСЕЙ ЛЕОНИДОВ лежал на пляже рядом с женой, метрах в десяти от них плескалось море. Над Сашей раскинулся полосатый зонт, защищавший ее от солнца, Сережка плескался в воде, похожей на парное молоко, а Леонидов блаженствовал. Всего неделя… Но и этого довольно, чтобы прийти в себя, отдохнуть от суетливой столичной жизни. Саша неожиданно спросила:
— А ты мне врал тогда, или нет?
— Когда?
Ему лень было даже шевелиться, не то, что отвечать на серьезный вопрос.
— О Соне. Что у вас ничего не было.
— Не врал.
Инстинкт самосохранения был сильнее лени. Чтобы соврать, надо сделать усилие. И он его сделал.
— Значит, ты никогда мне не изменял?
— Нет.
И это была правда.
— И не изменишь? — Нет.
И это тоже была правда.
— Почему я тебя люблю?
— Потому что я тебя люблю. — Он перевернулся на живот и честно посмотрел в ее синие глаза. — Клянусь! Жара-то какая! В воду хочешь?
— И никто не прочитает то, что написал Кли-шин? — тихо спросила Саша. — Жаль.
— Помнишь, что написал его сын? На тех листках, что я тебе отдал?
Подарите мне новое сердце, Подарите мне новую грусть, Расскажите мне сказки, как в детстве, И тогда я на землю вернусь…
Павла Клишина прочитают. Лет через десять. Потому что у него талант.
— Верю. Ну что, купаться пойдем?
Саша вылезла из-под зонта, поправила купальник и осторожно пошла к воде. Он вскочил и побежал следом.
А еще через пару недель Леонидов случайно встретил Надю. Он вышел из ресторана, где вел переговоры. И только взялся за ручку, чтобы открыть дверцу машины, как его окликнули:
— Алексей Алексеевич! Сначала он подумал, что это Соня: волосы у девушки были коротко подстрижены, отдельные пряди выбелены, на лице яркая косметика. Модные обтягивающие брюки, туфли на высокой платформе, а в руке стильная сумочка. Молодая, загорелая, уверенная в себе, в собственной неотразимости. Такая же, как миллионы других девушек на улицах Москвы и прочих городов. Приглядевшись, Алексей понял, что это не Соня. Хотя, очень похожа. Очень.
— Вас не узнать, Надя, — покачал головой он.
— Да, я теперь другая. Мы с Соней живем вместе, в нашей квартире. Как я рада, что у меня теперь есть сестра! У нас теперь весело. Молодые люди заходят. И не очень молодые. Вы куда едете? В офис? Не откажетесь девушку подвезти? — Она кокетливо засмеялась и, не дожидаясь ответа, уверенно открыла дверцу машины, устроилась на переднем сиденье.
Леонидов без лишних слов уселся на водительское место, повернул ключ в замке зажигания и услышал:
— Давай на «ты» и без Алексеевича. Можно?
— Можно. Ну что, Надя, жизнь теперь полна приключений? — спросил Леонидов.
— Да, полна. Слушай, я тебе сейчас такое расскажу, — азартно сказала Надя.
Леонидов, не вникая, слушал пустое щебетанье Нади и с сожалением подумал: «Жаль, что она так изменилась…»
Но это уже другая история…
122 
