Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
178 
– Но он всех прощает…
– Всех? И тебя? И Олега?
– Всех-всех…
– Не знаю… – прошептала она. – Ничего не понимаю. Разве это хорошо? И никого он не накажет?
– Накажет, конечно. Тех, кто каялся только для того, чтобы его простили. Понимаешь? Каяться надо искренне, всей душой! Как будто тебе все равно, что тебя ждет – рай или ад, ты просто жить не можешь с этим грехом тут, еще на земле! И все ему рассказываешь! Поняла?
– Ну, это надо постараться… – покачала она головой. – Представь, каешься ты от всей души, а тут вдруг маленькая мыслишка – простят меня или нет?
Пустят в рай или нет? Все равно никуда не денешься, будешь об этом думать! И получится полная чепуха!
– С тобой разговаривать… – Феликс махнул рукой. – Я уже понял, ты хуже дикарки на острове людоедов. Тебе не объяснишь.
– Я бы все поняла, если бы умел объяснить! – обиделась Лиза. – Не умеешь, так не суйся!
Так они чуть не поссорились, но, конечно, сразу помирились. Они вообще не могли долго сердиться друг на друга. Лиза позвонила Наташе, узнала, что новостей нет, фоторобот уже готов, но никого еще не нашли… Потом Лиза сидела на диване и плакала, и Феликс целовал ей колени. Он уверял ее, что ничего с ним не случится, таких парней в Москве полно! Он отвертится! Его не узнают! Они нежно помирились, Лиза пожаловалась, что у нее заболела голова, и Феликс предложил ей пройтись.
– Тебе никуда нельзя выходить! – испугалась она. – С ума сошел?! Тебя ищут со вчерашнего дня по фотороботу!
– Ну и что?
– Как – ну и что? Сдурел? – Она покрутила пальцем у виска. – Ты считаешь, милиция состоит из слепых, глухих, дурных ребят?!
– Знаешь, эти фотороботы – чепуха! – уверенно ответил он. – Никогда никого не находят по фотороботу.
– Почему ты так уверен в этом?
– Знаешь… – замялся Феликс. – Вчера, когда ты два часа ходила по магазинам, я тоже выходил…
Лиза открыла рот, потом резко закрыла его и яростно закричала:
– Тебе же запрещено было выходить!
– Это ты мне запретила, – возразил он. – Не думай, что ты умнее всех! Я специально вышел, прошелся мимо милицейской машины, даже постоял рядом, покурил… И на меня даже не посмотрели!
– О… Я рехнусь!.. Как ты мог так рисковать?!
– Да ты все преувеличиваешь! Я же был уверен, что они меня не узнают.! И они не узнали!
– А другие узнают! Ну все, Если ты так уверен, что тебя не найдут, лучше уходи прямо сейчас! И не возвращайся! Ты меня подставишь!
– Могу уйти… – Феликс прикусил губу, сильно побледнев. – Вот чего стоит твоя любовь! Как что, так я тебе не нужен! Ты всегда любила только его!
– Опять твоя ревность… – в отчаянии прошептала Лиза. За те несколько дней, что они прожили вместе, она уже успела натерпеться из-за его постоянных ревнивых вопросов. Особенно – в последнее время.
Он ревновал ее зверски, устраивал сцены, постоянно собирался куда-то уйти, но не уходил…
– Я тебя не ревную, – мрачно ответил он. – Только не могу больше слышать твои слова, чтобы я выметался. Надоело мне это! Или я сейчас ухожу, или делаю что хочу.
– Ни фига себе! – рассердилась она. – Какой ты все-таки наглый! Такие требования в твоем положении?
– Да нормальное у меня положение, Лиза! – взмолился он. – Я ведь уже проверил! Ну давай поедем в город! Я так хочу сделать тебе подарок!
– Какой еще подарок?! – поразилась Лиза. – О чем речь? Ничего мне не нужно, только бы тебя не поймали!
– Я хочу купить тебе что-то.
– Зачем?
– Ну… Просто так…
Но она уже видела по его лицу, что причина была другая, и настойчиво повторила:
– Зачем подарок? Что купить? Колись немедленно!
Тебе что-то не нравится в моей одежде или еще в чем?
– Мне не нравится то, что все это купил тебе он.
– О… Боже… – простонала она. – Да ты хоть думай, что говоришь! Ревнуешь к тряпкам?!
– Ко всему на свете! – серьезно ответил он. – Ты этого не поймешь!
Его слова даже польстили Лизе. Такая ревность свидетельствовала о настоящем чувстве. «Олегу бы в голову не пришло ревновать меня к старому пальто… – с грустью подумала она. – Он вообще не способен был на настоящую ревность… Он умел только требовать, чтобы я сидела дома. Какая я была дура, что принимала это за ревность! Ему просто не хотелось, чтобы я жила своей жизнью. Но не из-за ревности, он ведь был уверен, что я по уши в него влюблена… А может быть, я сама была виновата… Если бы я не позволяла ему проделывать все это, он бы стал меня уважать?» Она улыбнулась, села, скрестила ноги, уткнулась подбородком в ладони – приняла свою любимую позу, в которой ей легче всего думалось. Феликс с тревогой смотрел на нее.
178 
