Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
13 
— Но, может, она сама…
— Нет! Не надо мне сказок про мою жену рассказывать. С этого часа… — Фофанов взглянул на часы, — ваше дело — искать!
— Но вы… У вас у самого такие возможности!
— Про свои возможности я сам все знаю. Ваше дело — соображать и искать тех, кто это сделал. Понятно?
— А милиция? Вы что же, совсем не верите в возможности правоохранительных органов?
По каменной физиономии Фофанова промелькнула неожиданная для него хитроватая усмешка.
В общем, конечно, и без этой усмешки было понятно, в какие “возможности” он верит, а в какие нет.
— Это вы о чем? “Всем встать, суд идет”? А “без шансов на раскрытие” не желаете?!
— А может, нужно.., стимулировать активность.., э-э.., наших органов?
— Вам не следует меня учить. Аня кивнула.
— А в общем-то, мне по фигу, кто найдет. Они не могут, давай ты!
И Фофанов снова усмехнулся.
Усмешка легкая, но вполне достаточная для того, чтоб сообразить: не такой уж этот Фофанов и дуболом. Во всяком случае, его сообразительности хватило для того, чтобы понять: за смертью его жены, по всей видимости, скрывается нечто, с чем грубой силой и одним бандитским напором не сладишь. Что-то достаточно изощренное… С чем не справится, скажем, и сам господин Фофанов, даже если он действительно поставит весь этот город на уши.
— — И не вздумайте исчезнуть! Мы будем вас.., навещать.
На шелковое покрывало шмякнулась пачка денег, перетянутая резинкой.
— А это на текущие расходы… Так, кажется, полагается у частных детективов?!
Фофанов опять усмехнулся и вразвалку вышел из номера.
* * *
Послышалась мелодия из мультфильма про розовую пантеру.
— Да, — Аня подняла брошенный на пол орангутангом перед уходом телефон. — Да, Петя, милый, здравствуй!.. Нет, ну что ты…, со мной все в порядке. Да, весь день дышала воздухом… Это чудный пансионат.., народу немного.., в основном тихие, безобидные старички…
Светлова вспомнила рожу орангутанга и передернула плечами. И постаралась, чтобы голос не выдал ее истинные чувства.
— Кто со мной, Петя, за столом? Да старушка одна. То есть не одна, конечно… Одна, и еще одна… И еще старичок. Сейчас же, понимаешь, не курортный сезон, одни пенсионеры отдыхают… Как зовут старушку? Э-э… Нина Викторовна… — Светлова неожиданно для самой себя назвала первое вертевшееся у нее в голове имя. — Фофанова. — Милая-милая старушка и старичок, ее муж, — прелесть. Мы ели на ужин творожники со сметаной и разговаривали о погоде.
Да, Петр, погода тут замечательная! — Аня впилась взглядом в бегущую в этот момент по экрану включенного телевизора сводку погоды. — Двадцать — двадцать два выше нуля…
Ты тоже смотришь телевизор? Нет, ну я-то тебе не про то, что по телевизору, а про то, что тут за окном… Теплый-теплый вечер, просто замечательный сегодня вечер.
Да, я тебе завтра обязательно позвоню. Да, дорогой, до свидания.
Изовравшаяся и измученная, Светлова без сил уронила трубку на постель и закрыла глаза.
* * *
Ей снилось — очевидно, Анна сама не заметила, как заснула, — что напротив нее за столом сидит молодая девушка и, улыбаясь, накручивает на руку прядь длинных светлых волос. Причем понятно, что эта девушка и есть Нина Викторовна Фофанова. И не потому, что у нее такие же длинные светлые волосы, как у той, что была в машине, а просто понятно, как это бывает во сне, что это Фофанова — и все тут.
И вдруг эти волосы начинают седеть, а молодое лицо девушки покрывается тяжелыми морщинами, улыбка превращается в усмешку. И Нина Фофанова вдруг превращается в старуху.
Но не в милую-милую старушку из сочиненной Светловой для Пети, чтобы не волновался, сказки про отдых на берегу Черноморского побережья и творожники. А именно в жутковатую старуху со странной усмешкой…
— Вас, кажется, вчера.., э-э.., беспокоили? — осторожно поинтересовалась у Светловой хозяйка мотеля, когда Аня подошла расплачиваться за номер.
— Так.., немного. Ничего особенного. Аня отвела глаза. Настроение у нее было совсем поганое — самое время поплакаться кому-нибудь в жилетку. Эх, Петя, как плохо, когда тебя нет рядом!
Но не жаловаться же ей, в самом деле, хозяйке мотеля “Ночка”. Этой Елене Ивановне Туровской, хрупкой, изящной — сорок четвертого размера — женщине…
— Абсолютно ничего особенного, — решительно повторила Светлова.
— Да-да… Я все понимаю! Сейчас такие времена. Извините, если я проявила излишнее любопытство. — Елена Ивановна тоже отвела глаза.
13 
