Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
128 
– А что мне было делать? Жумагалиев приставил мне нож к горлу – я должна тебя сдавать.
Я тебя сдала. Не сама, конечно. Нашла людей, которые тебя якобы видели. Показания слепой свидетельницы не слишком-то кого интересуют, особенно при составлении фоторобота. Жумагалиев сейчас под следствием. Ему нужны твои показания.
– Какие?
– Что ты убивала по его заказу.
– Ты что – за дуру меня держишь? Ему не нужны такие показания!
– Глупенькая… У сильных людей свои игры. Твои показания помогут ему соскочить.
– Да каким образом?
– Не твое дело. Ты должна пойти и дать эти показания.
– Ты мне предлагаешь сдаваться?
– Именно.
– Значит, так ты мне помогла?
– Я именно тебе помогаю… Потому что иначе тебе никто не поможет… Пойми, Мухаббат, тебе не приходится особенно привередничать. Чистой ты уже никогда не будешь.
– Я и не была чистой… Но в зону не пойду? А может, вышку дадут?
– Судить тебя будут тут. – Дана как будто ее не слышала. – А где исполнять приговор – не знаю…
Может, отправят в Казахстан.
– Не дай Бог… – Муха стиснула виски ладонями, зажмурилась. – Лучше я… Лучше я…
– Дана тронула ее руку и мягко сказала:
– Подумай не только о себе. Подумай о ней. Она молодая, у нее вся жизнь впереди. Пятен на ней не будет… Зато у нее будут деньги. Ее вылечат. Она никогда не прикоснется к наркотикам, если у нее будут деньги на высококлассных специалистов… Ты поможешь ей. Ты ее спасешь… Вот что я тебе предлагаю, если ты пойдешь и сдашься. А если ты останешься тут, в этой норе? Сама подумай – надолго ли тебе это счастье? Первый же встречный тебя сдаст… Первый мент тебя опознает… Друзей у тебя тут нет. Тебя возьмут.
И все, и конец… А ей что делать? Пропадать?
– И так и так меня возьмут, – сказала Муха. – И так и так мне придется давать показания, что меня нанял Жумагалиев. Так какая разница – раньше или позже? Лучше позже… Хотя бы поживу…
– Нет, лучше раньше.
– Почему это?
– Первое – тебе гарантирована добровольная явка с повинной. Второе – ты окажешь помощь следствию. Тебе обеспечат лучшего адвоката. Мягкое обращение.
Цивильные условия. За все заплатит Жумагалиев. Он максимально тебя выгородит. Ты не получишь большого срока…
– Пой, пой…
– И наконец… – Дана опять погладила девушку по плечу. – Наконец, ему важно выиграть время.
Ему нужно, чтобы ты появилась немедленно. Прямо сейчас. Понимаешь? Тогда он тебе поможет. А если ты опоздаешь, он уже ничего не сможет сделать для тебя. Он погибнет, и ты с ним – вы же повязаны…
– Дана, говори толком – зачем ему нужно, чтобы я сдалась?
– Лучше тебе этого не знать. Меньше скажешь ментам. Ведь тебя будут расспрашивать, девочка, тебя будут очень подробно расспрашивать…
– Камера, следствие, вонь… – Муха смотрела в пол остановившимися жесткими глазами. – Потом тюрьма. Нары, тухлое бельишко на веревочках. Супчик с овсом. В праздники – картошка. Вокруг всякая гниль… Куда ты меня посылаешь, сука? Сама-то со мной пойдешь?
– Нет.
– Так, значит, нет? Я опять буду отдуваться за всех?
– Послушай еще кое-что, – остановила ее гневное движение Дана. – Жумагалиев даст тебе за этот шаг двести тысяч.
– Сколько?
– Двести тысяч долларов. Что, впечатляет? Или это для тебя не цена за такой поступок? Или лучше будет, если пропадешь даром? Посмотри на нее! – Дана дернула подбородком приблизительно в ту сторону, где была кровать. – Ей нужны эти деньги! Ей нужна твоя помощь! Она вечно будет тебе благодарна! Ты ей новую жизнь подаришь, пойми! А если откажешься – обе вы пропадете. Сколько у тебя денег?
Муха, неизвестно почему, сказала правду:
– Восемь тысяч…
– Ну, ты что – смеешься? Даже на лечение ей не хватит! А потом – куда она денется? Поедет домой, в Казахстан? К нищим родителям? Туда, где все будут в нее тыкать пальцами – валялась по московским панелям, кололась, сестра у нее по второй ходке сидит? Или вам и без того там сладко было жить? Сама рассказывала – вы там чужие!
– Да, – механически подтвердила Муха.
– Вот видишь? Двести тысяч долларов Да ты и мечтать об этом не могла! Да ты за эти деньги весь свои городок купишь, вместе с химкомбинатом!
– Я? – горько переспросила ее Муха.
И Дана, видимо, поняла, что зарвалась. Она замолчала и спустя полминуты поправилась:
– Она. Она, конечно. Но неужели тебе все равно, что будет с нею?
128 
