Последние отзывы

  24  

Но ни сидеть, ни, тем более, курить, Светлана не собиралась. Она еще раз взглянула на часы: время пошло для нее быстрее. До предполагаемого приезда жертвы оставалось семь минут. Она прислушалась к звукам, наполнявшим подъезд. Голоса, детский плач, смех, обрывки музыки – все это сливалось в какое-то монотонное гудение, в котором время от времени прорывалось что-то внятное – то аккорд гитары, то окрик, то несколько слов из песни, то ругательства.

По лестнице, конечно, мог кто-нибудь пройти, но Светлану это не беспокоило. Ну, стоит себе беременная женщина, может, ждет кого… Показывать свое лицо и с кем-то общаться она не собиралась. Мужчины к беременной приставать не станут, а женщины – тем более.

Каждая ведь понимает, что если у женщины живот такого размера, то лучше ее не трогать.

Вот так она и стояла, прислушиваясь.

А в квартире на той же площадке, где жил В. П. Кленов, человек, которого поджидала Светлана, ссорились муж и жена. Дело еще не дошло, правда, до рукоприкладства, от устного выяснения отношений супруги пока не перешли к действиям. Но словесный поединок был в разгаре и изобиловал непарламентскими выражениями.

Жила в этой квартире странная пара, в общем-то, на взгляд соседей, вполне интеллигентная. Оба пенсионеры, оба ученые, он доктор наук, а она кандидат.

Но площадь квартиры уже несколько лет была разделена между супругами и ступать на чужую территорию было категорически запрещено, за этим следили ревностно. Ссоры в семье Баратынских, как правило, происходили на нейтральной полосе – на кухне, в коридоре или па балконе. Сейчас дверь в комнату мужа, где телевизор включен на всю громкость, была настежь открыта. Так же настежь была распахнута дверь в комнату жены – Софьи Сигизмундовны. Пока еще каждый чувствовал себя в безопасности, укрываясь на своей территории и оттуда источая яд.

– Да ты же полная дура! Полная! Ты дерьмо на палке!

– А ты козел!

– Я козел?

– Ты, а кто же! Или ты уже оглох на старости?

– Это ты дряхлая старуха! Посмотри на свою шею.

– Да я из-за тебя такая. Это ты меня довел, гнусный кобель!

– А ты сучка грязная!

– А ты кобель! Кобель! Всю жизнь ни одной юбки не пропускал, даже уборщиц в институте трахал.

– Все лучше, чем тебя. Была бы ты нормальной женщиной, тебя бы трахал.

– Это я, по-твоему, ненормальная? Да я и теперь могу замуж выйти.

– Так выйди, – расхохотался мужчина, почесывая волосатую грудь. Он был в спортивных штанах, в майке и в комнатных тапках на босу ногу. В правой руке держал литровую чашку с чаем, в которой плавала половинка лимона.

– Да если бы я захотела, я бы тут же нашла себе партию!

– Да я бы свечку поставил за этого дурака! Кстати, надо говорить – пару, а не – партию.

Уже несколько лет Павел Павлович и Софья Сигизмундовна не обращались друг к другу по имени. Самым распространенным обращением являлось короткое «ты», и в это слово-лилипут вкладывался максимум презрения.

Иногда мужчина и женщина удивлялись, как это две буквы, два звука могут столько вместить в себя – такую гамму чувств, столько гнева, злобы и ненависти.

– Да ты же маразматичка, – отхлебывая чай, бросил в открытую дверь мужчина и на этот раз поскреб не грудь, а голень, задрав штанину выше колена.

Он сделал это демонстративно, повернувшись к открытой двери. Реакция была такой, словно бы он показал своей жене немытую задницу. Софья Сигизмундовна сидела в своей комнате, но казалось, стены для нее не преграда, и она видит сквозь толстую кирпичную кладку. За долгие годы совместной жизни и муж, и жена так хорошо изучили друг друга, что даже находясь в разных комнатах, прекрасно представляли, что и кто в данную минуту, в данную секунду делает.

– Что, обезьяна, спустил штаны и чешешь волосатую задницу?

– Такую задницу и почесать не трех. А вот тебе никто не чешет.

– Еще не хватало!

– А для кого это ты себя блюдешь?..

Если бы сейчас у них зазвонил телефон, то первый, добравшись до трубки, наверняка сказал бы, что другого нет дома и никогда больше не будет, мол, впредь его здесь не ищите. Зная это, друзья и знакомые давным-давно перестали набирать номер Баратынских.

Муж покинул свою территорию: чай в литровой кружке кончился, и ее следовало занести на кухню, вымыть и спрятать в свой шкафчик. Можно было, конечно, это и не делать, оставить ее на телевизоре. Но муж завелся, ему хотелось активных действий, ему надоели словесные перепалки, ведь жене от них хоть бы хны, только себя накручиваешь. Держа перед собой чашку, он вышел в коридор, подошел к комнате жены, пока еще стоя за порогом, и громко произнес:

  24