Последние отзывы

  16  

— Вы понимаете, Виталий Андреевич, когда это происходило?

— Да, конечно, Юрий Алексеевич: как раз в этот момент резко поменялся политический курс.

По всему было видно, что они сразу поверили ему и верили каждому его слову.

Когда он кончил, все трое долго молчали. Потом заговорил Юрий Алексеевич, тот, что носил бородку.

— Все, что вы нам рассказали, — начал он, — чрезвычайно интересно. Это полностью укладывается в наше представление об этом человеке, о его морали. Ну а что касается ваших тюремщиков, так ведь не с вами одним обошлись так круто: по некоторым данным, только в результате репрессий было уничтожено шестьдесят шесть миллионов российских граждан. Заметьте, Виталий Андреевич, — шестьдесят шесть, неполное число Зверя! А уж сколько исковеркано судеб — это подсчитать не дано никому, кроме Господа Бога. Если вы веруете в Него — утешайтесь тем, что на Страшном Суде все казненные и обездоленные восстанут и предъявят счет палачам. По этому счету вы — счастливый человек: там, на последнем Суде, вы определенно будете стоять в ряду жертв, а не палачей, и потому будете помилованы. А здесь, на земле… Поверьте, пока ничего, ровным счетом ничего нельзя сделать. Многие знают правду, а что они могут? Ну, поговорят на кухне с друзьями или вот как мы с вами — в пустом кафе да и разойдутся. А ваша личная история… Допустим, вы ее запишете, а мы распространим, передадим на Запад, и там ее опубликуют. И каков же будет результат? Они вас моментально вычислят и уничтожат!

— Я готов к смерти…

— Да нет, вы меня не поняли! Они не станут вас убивать, они теперь это очень редко практикуют. Но у них есть методы пострашнее расстрела: они вас засадят в психушку уже до конца ваших дней. Лично я не советую вам идти таким путем. Попробуйте вместо того потребовать от них смягчения надзора, права встречаться с людьми, заводить знакомства.

— Не думаю, что они на это пойдут.

— А вы попытайтесь. Но если даже ваше положение не изменится, подумайте о том, что домашняя тюрьма, в которой вас теперь содержат, — это не самое худшее место заключения в нашей стране. У вас вот и после пребывания в казанской спецпсихбольнице сохранились ум и память, а в нынешней психбольнице, даже обыкновенной городской, вас могут лишить и того, и другого — теперь у них есть для этого специальные врачи и лекарства.

— А знаете, о чем я подумал? — вступил в разговор доселе молчавший Виталий Андреевич. — Неплохо было бы записать ваш рассказ и припрятать его до лучших времен: сохранить, так сказать, для истории.

— Это возможно? Вы можете это сделать? — заволновался Сын Вождя.

— Ни я, ни Юрий Алексеевич не можем — мы художники, а не писатели. Но, если вы позволите, мы перескажем вашу повесть кому-нибудь, кто сумеет ее записать и сохранить. Согласны?

— Согласен, конечно, согласен!

— Ну, вот и хорошо. А теперь нам, пожалуй, пора расходиться…

— Обождите, пожалуйста, еще совсем немного! Я хочу предложить вам одну вещь… Я вижу вон там, на полке за стойкой бутылки с шампанским. Прошу вас, скажите мне, а хватит этих денег на то, чтобы нам с вами, втроем, выпить по бокалу шампанского? Знаете, мне приходилось пить вино, а вот шампанского я не пил ни разу в жизни, только видел в кино, как его пьют люди в торжественных случаях. Можно сказать, у меня сегодня торжественный день — не откажите мне, прошу вас! Я только не знаю, хватит на это десяти рублей?

Юрий Алексеевич улыбнулся, взял из его рук деньги и отправился к стойке за шампанским.

Он пил ледяное шампанское, и оно ему ужасно понравилось. Но еще больше ему нравилось, что напротив него с такими же высокими тонкостенными бокалами в руках сидели другие люди, с которыми он только что вел долгую беседу, и они, кажется, понимали его. Ему было очень хорошо и очень грустно.

Потом они вместе вышли из кафе и простились. Друзья пошли в одну сторону, а Сын Вождя — в другую.

И с тех пор, а прошло уже несколько лет, ему не пришлось больше ни с кем разговаривать, а уж тем более… пить шампанское.

А ведь прав был умный и осторожный Виталий Андреевич: его тюрьма не из худших. И почему ему так хотелось, чтобы его официально признали сыном Вождя? В соседнем корпусе казанской психбольницы в одно время с ним сидел вполне законный и всеми признанный сын второго Вождя — помогло это ему? И у него все же были ЕГО ДНИ СВОБОДЫ, пусть не каждый год, но ведь из психушки и раз в два-три года тайком на прогулку не сбегаешь. Да что там, об этом и думать теперь нечего…

  16