Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
91 
Хотя это смешно. Смешно спрашивать у людей, за что они ненавидят Ярославу Филатову. Тем более смешно спрашивать об этом у Дениса. Он с трудом перекинул ее тело через натянутый вместо перил канат.
– Вот и все.
Ее словно обожгло. Обожгло, а потом оглушило. Это была вода. Парное молоко? Как бы не так! Слава сначала задохнулась, а потом на короткое время проснулась. И даже сумела вынырнуть из воды. Денис стоял на понтоне и смотрел, как она тонет.
– Помогите… – прохрипела Слава.
Все-таки она была сильной. Очень сильной. Настолько сильной, что даже в таком состоянии смогла сделать пару гребков и пару секунд продержаться против быстрого течения. И суметь зацепиться за край понтона.
– Помогите… – собрав последние силы, прохрипела она.
И тут случилось самое ужасное, даже в сравнении со смертью папы, с гибелью обожаемого Эдика и скоропостижной кончиной мамы. Слава ведь не видела, как падал вертолет, как летела в кювет машина, как тихо во сне умерла ее мать. Все это было страшно, но и от нее очень далеко.
А самое ужасное оказалось у Славы под носом. Мало того, в одной с ней постели. Страшный человек, ее муж, смотрел, как она тонет, и был абсолютно спокоен. Мало того! Он был рад! Рад тому, что все закончилось. Избавился от нее безжалостно. Он наступил ногой на ее руку, цепляющуюся за край понтона. И рука бессильно разжалась. Не от невыносимой боли, хотя Славе и в самом деле было больно. Просто она поняла, что это конец. Они ее не просто предали, муж и лучшая подруга. Они решили ее убить и, видимо, давно к этому готовились. Все, конец…
Слава опять ушла с головой под воду. На этот раз у нее уже не было сил бороться с течением. Ее понесло. В последний раз, оказавшись на поверхности воды, она увидела, как Денис идет по понтону на берег. Он свое дело сделал.
В реке
– Спокойнее…
Слава почувствовала, как ее подхватила чья-то сильная рука.
– Спокойнее… Ничего не бойся, я с тобой…
Река была очень быстрой, но зато и узкой. Родион в два счета выгреб против течения и свободной рукой зацепился за кусты. Другой рукой он держал над поверхностью воды ее голову.
– Он нас не видит. Здесь поворот.
Родион какое-то время пытался отдышаться. Дна под ногами не было, но зато можно было держаться за ветки ивы, низко нависшие над водой. Впрочем, Слава и этого не могла. Руки и ноги у нее по-прежнему были как ватные. Отдышавшись, Родион, перебирая рукой ветки, постепенно стал подтягивать ее к берегу, туда, где помельче.
– Все хорошо… Ты умница… От снотворного не умирают…
«Откуда ты знаешь, что они подсыпали мне снотворное?» – хотелось спросить ей.
– Извини, у меня не было доказательств… Ну, отдышалась? А ну! Еще разок!
Он сделал последнее движение, настолько мощное, что протащил ее метра два. И тут она почувствовала под ногами дно. Все было как в тумане, хотя в холодной воде ей стало значительно легче. Сонливость почти прошла, осталась только невыносимая слабость.
Родион выволок ее на берег и, положив на траву, стал ритмично и с силой давить на грудь. Раз, другой, третий… Она закашлялась, изо рта полилась вода.
– Давай! Выплюнь из себя эту дрянь!
Слава, оказывается, наглоталась воды! Теперь она выходила из нее, похоже, вместе с лекарством, еще не успевшим всосаться в кровь. Вода была противная, пахнущая тиной. Да еще и грязная. Славу вырвало.
– Вот хорошо!
– Как… мне плохо…
Это были ее первые слова.
– Еще бы! Ну что? Прозрела?
Она застонала.
– То-то! А я давно догадался, – по-мальчишески похвастался он.
– Значит, ты не ушел в Город? – хрипло спросила она.
– Зачем? – оскалился он. – За Вадимом?
– Вадим лежит в реке. У пятого домика, – с трудом выговорила Слава.
– Знаю. Я его видел.
– Когда?
– Раньше, чем тебя скинули в реку, но уже после того, как мы устроили разбор полетов на веранде. Тогда у меня еще не было полной уверенности, что это они. Как ты? Получше?
– Нет…
Она ничком легла на траву. Было холодно, сыро, ее одежда намокла, но Слава этого не чувствовала. Родион был в одних плавках, но холода тоже, кажется, не ощущал. Слава застонала.
– Понимаю, – сказал он. – Плохо. Тебе надо согреться и поспать. Блондинка очень старалась, да? Больше всего я боялся, что ты умрешь от лошадиной дозы снотворного.
– А ты не боялся, что они меня пристрелят? – тихо спросила Слава.
Кажется, ей стал понятен смысл сцены с ружьем, когда Денис с Женькой откровенно провоцировали ее на выстрел.
91 
