очень нудно 
13 
Главное успеть сказать: «Алеша, только не перебивайте. Нам больше не нужно видеться. Я не могу любить вас так, как вы того заслуживаете. Прощайте навсегда».
И не втягиваться в выяснение отношений. Дать отбой, а будет звонить — не снимать трубку. Когда узнает про Мишеля, сам все поймет.
— Сима? — Голос у Алеши был необычный, какой-то взвинченный.
— Алеша, только не перебивайте. Нам больше не нужно…
Но он ее перебил:
— Вы чудо! Вы как ньютоново яблоко!
— В каком смысле? — удивилась Симочка.
— Я целый день бьюсь над одной шарадой, не могу найти решения. Вдруг дядя: «Иди к телефону, звонит царица твоей души». И меня как ударило! В Царское нужно ехать! На месте, возможно, что-то прояснится!
Она нахмурилась. Совсем ребенок, честное слово. Какая еще шарада?
— Мне нужно вам сказать что-то важное. Шарада подождет.
— Да это не в том смысле шарада! Дело громадного, титанического значения. Простите, у меня сейчас нет времени разговаривать, я спешу на вокзал. После, после!
Чтоб у него не было на нее времени? Что-то невиданное и неслыханное!
С одной стороны, Сима почувствовала себя уязвленной. С другой, хотелось покончить с неприятным делом. Ну и еще, конечно, стало любопытно.
Мама, успокоенная удачной поездкой в Павловское, сочла возможным оставить дочку одну, поехала пить чай к подруге. Сима была вольна действовать по собственному усмотрению.
— Разговор срочный, — сказала она тоном, не допускающим препирательств. — Много времени это не займет. Вам нужно в Царское? Отлично. Встретимся через полчаса на вокзале.
* * *
Однако разговора не получилось и на Царскосельском вокзале. Алеша вел себя странно. Говорил непонятно — то слишком громко, то чересчур тихо. Глаза горят, на лице возбужденный румянец. Красивый он все-таки, вздохнула Сима, не очень-то вникая в его сбивчивый рассказ (какая-то малоинтересная история про военные секреты). Следовало признать, что Алеша обладает важным, редко встречающимся у мужчин свойством: так носить всякую одежду, даже потрепанный летний пиджачок из мятой чесучи, будто она сшита на заказ лучшим портным. Алексей Романов проигрывал Мишелю по большинству пунктов, но не по всем. Особенно хороши у него руки, с длинными и сильными пальцами пианиста, с изящно очерченными ногтями. Как тут не вспомнить гоголевскую Агафью Тихоновну! Если б к состоянию, автомобилю и душистым усам Мишеля прибавить лицо, ресницы и руки Алеши, да не позабыть про дивный баритон…
В общем, то, что было нетрудно произнести по телефону, теперь, глаза в глаза, никак не шло на язык. К тому же до поезда оставалось всего пять минут.
Отчего не прокатиться приятным летним вечером до Царского Села, сказала себе Сима. Полчаса на разговор вполне хватит, а потом можно тем же поездом вернуться. Она представила, как будет ехать назад одна, утирая слезы, с чувством горечи и выполненного долга. Словно Татьяна Ларина, которая предпочла внешне привлекательному, но безответственному Онегину тоже вполне привлекательного, но ответственного князя Гремина.
Вдруг, в потоке сбивчивого шепота. Симочка расслышала нечто в высшей степени интересное:
— …Я дал честное слово, что буду молчать. Но вы — единственный человек, от которого у меня нет и не может быть секретов.
Она навострила ушки, он придвинулся вплотную (поезд уже тронулся, и вокруг все лязгало, грохотало). Сима слушала внимательно, чувствуя, что начинает кружиться голова. Вероятно, от масштабности «шарады». А может, оттого, что Алешино дыхание согревало ей щеку.
— Ах да, — спохватился он. — Вы ведь тоже хотели сообщить мне что-то важное?
— Это подождет. Сначала интересы отчизны, — ответила Сима.
Вечер был чудесный. Мягкий такой, светлый.
Они долго прогуливались вдоль длинной ограды гвардейского штаба. Публики на аллее было множество. Где-то играл духовой оркестр, по краю дорожки раскатывали белоснежные велосипедисты, неспешно проезжали верховые: дамы в амазонках, мужчины в цилиндрах и рединготах. Ах, если б вся российская жизнь была столь же цивилизованна, как вечернее гуляние в Царском Селе, подумалось Симе.
Разгадка страшной тайны государственного значения оказалась делом малоувлекательным. По большей части Симочка была предоставлена самой себе. Стояла и ждала, пока ее спутник рыскал по кустам вдоль ограды. То замрет у железных прутьев, что-то высматривая, то сорвется с места. Чуть не ежеминутно яростно тер виски, отчего растрепалась прическа, и это Алеше очень шло. С одной стороны, стало еще заметней, как он зелен и несолиден. С другой, очень точно сказано у Брюсова:
13 
