... 
49 
Сказав это, он махнул Марине рукой и проскользнул в дверцу, которую она ему указала.
Как и предсказывала Марина, никто не обращал на него особого внимания. Банда шел по сауне, по-прежнему обернутый белоснежной простыней, рассеянно поглядывая по сторонам, и постепенно успокаивался, замечая, что точно так же, как и он, выглядело и большинство ее посетителей. В жарких клубах пара простыня оказалась куда более эффективной, чем любой маскировочный костюм.
Однако в простыни была облачена только мужская часть парильщиков, да и то наиболее респектабельная. Простыни, облегавшие мужские достоинства, являлись здесь такой же привилегией, как и роскошные дорогие пиджаки и смокинги в казино.
В этом, помимо всего прочего, имелся свой особый смысл, остававшийся невысказанным, – про некоторые вещи в обществе, претендующем на роль изысканного, говорить вслух не принято. Слишком уж непотребно выглядели зачастую фигуры обладателей этих пиджаков, скрывавших уродство. Среди них почти не встречались нормальные мужики с хорошими фигурами – разве что некоторые из бандитов могли похвастаться правильностью телесных пропорций. До Банды в этом отношении большинству присутствующих было очень и очень далеко. Белые простыни прикрывали дряблую отвисшую кожу, складки жира и огромные животы. Уже от одной только мысли об этом Банда почувствовал, как губы его начинают кривиться в презрительной усмешке, и, чтобы подавить гримасу отвращения, стиснул челюсти. Он напомнил себе, что явился сюда вовсе не для того, чтобы разглядывать мужчин и радоваться тому, что сам выглядит лучше, чем они.
Разглядывал Бондарович, впрочем, и женщин, которые, в отличие от мужчин, ходили в чем мать родила. Это он делал не столько в интересах дела, сколько просто из любви к красоте. Что касалось женского пола, никакие простыни здесь и в самом деле не требовались. Все красотки здесь были отборные и холеные, одна к одной – молоденькие, статные, раскованные и совершенно лишенные всяких комплексов и предубеждений. Стоило Банде только взглянуть на них, как он сразу же почувствовал напряжение в нижней части живота и угадал еще одну причину, по которой мужчинам приходилось носить простыни. Не очень-то походишь с восставшей плотью даже в такой, не отягощенной приличиями, компании.
«Такое хорошо испытать раз или два в году, – подумал Бондарович. – Но, кажется, эти парни не знают меры. По их скучающим лицам видно: и недели не проходит, чтобы они не появились на светском рауте в сауне. Глазеют на голых девиц скорее всего лишь потому, что тут так принято»."
Бондарович оказался в большом помещении, где легкие пластиковые столы были сплошь заставлены закуской и выпивкой. В тяжелых керамических вазах топорщились огромные букеты живых цветов.
Запах цветущих роз смешивался с запахом мужского пота и хлорки – от этого делалось немного дурно. Но завсегдатаи скорее всего не испытывали подобных неудобств. Достаточно выпить граммов двести сорокаградусного напитка, и никакие запахи тебе не страшны.
Банда окинул взглядом зал – Мусы Корда нигде не было видно. Бондарович отыскал отдельно стоящее кресло и уселся в него, прикрытый от любопытных глаз развесистой финиковой пальмой. Ее, наверное, посадили в кадку еще во времена Сталина. Если она и не вымахала под самый потолок, то лишь потому, что лет пятнадцать проторчала в полутемном коридоре. А когда наступили девяностые годы, ее выволокли в зал для гостей – южная экзотика вновь вошла в моду.
Все вокруг происходило, казалось, в замедленной съемке: разомлевшие от жары и выпивки мужчины даже если и переругивались, то делали это очень лениво, без выдумки и эмоций. Бондарович уже присмотрелся к местной публике, когда в зале появилась Марина Богданова. Она бесшумно ступала босыми ногами по кафельному полу. На согнутой в локте руке она несла огромный поднос, уставленный запотевшими бокалами, из которых торчали соломинки.
Бондарович знаком подозвал ее к себе. Марина с застывшей улыбкой на лице приблизилась к нему и замерла. Банде на мгновение показалось, что она стоит, держась за поднос, – настолько спокойным оставался напиток в бокалах.
– Где Муса?
– Не знаю, – еле двигая губами, ответила Марина.
– Но он здесь?
– Здесь, это точно.
Бондарович завладел ледяным бокалом с коктейлем, в котором было больше льда, чем спиртного, и ощутил, как приятно холодит руку стекло. Вместе с бокалом в его руку перекочевал и маленький ключик от ячейки в раздевалке.
49 
