Последние отзывы

  147  

– Гулять? – в глазах женщины заблестели веселые искорки. – А как же охрана?

– Неужели и вы не сможете воспользоваться путем, по которому пришел я?

Лада с сомнением покачала головой.

– Боюсь, акробатки из меня не получится.

– А я уже все предусмотрел. Пойдемте на балкон. Лада остановилась – А почему вы не боитесь, что я выдам вас охране?

– Тогда вы бы меня не предупреждали, что два амбала сидят возле двери.

– Логично, – согласилась женщина и предложила: Лучше оставайтесь за занавеской, я посмотрю сама.

Она вышла на балкон, углом огибающий здание, и внимательно осмотрелась.

Если с этой стороны даже для Глеба преодолеть три этажа казалось сложным, то северная сторона представляла собой удивительную конструкцию – сварной трубчатый каркас, увитый диким виноградом.

– Ну что, вы пойдете со мной? – спросил Глеб, когда Лада вернулась.

– Вы, наверное, когда были мальчишкой, лазили к девицам через окна и имеете в этом огромный опыт?

– Нет, я просто люблю читать книги, – Глеб картинно поклонился Ладе.

«Узнает или нет?» – думал он, глядя на женщину. Лада казалась веселой и беззаботной. Но он-то знал, что после ссоры с Валентином в ее душе все должно кипеть.

– Я иду с вами, но только сперва должна переодеться. Отвернитесь.

Глеб исполнил распоряжение и сидел в кресле, слушая шорох снимаемой и надеваемой одежды. Наконец, Лада негромко произнесла:

– Можете поворачиваться, Глеб не заставил себя долго ждать и чуть не вскрикнул от удивления. Перед ним стояла почти та самая Лада, которую он знал в юности. Плотно облегающие стройные бедра джинсы и рубашка-ковбойка, ситцевая косынка в горошек, по-пиратски повязанная вокруг головы. Концы, завязанные узлом, свисали до самого плеча.

– Вам бы только нож в зубы и абордажный крюк в руки, – рассмеялся Глеб.

– Пожалуйста, говорите потише, – Лада приложила палец к губам, – потому что вы и представить себе не можете, что произойдет, если вас обнаружат в моем номере.

– Я смотрю, вы боитесь больше меня.

Глеб галантно открыл дверь балкона и пропустил Ладу вперед, а сам, пригнувшись под прикрытием балконного экрана, двинулся вслед за ней.

На улице веселье было в полном разгаре. Игра в девятку расшевелила публику, и теперь никто не стеснялся проявления своих самых звериных инстинктов. Мужской хохот, женский визг разносились по всему двору. Никто из персонала и носу на улицу не показывал.

– Теперь впереди пойду я, – шепотом произнес Глеб, перелезая через балконные перила и цепляясь руками за трубчатый каркас, по которому вился виноград.

Лада немного испуганно посмотрела вверх, а затем приняла руку Глеба, который помог перебраться ей на виноградные опоры.

– Да, я предусмотрительно надела джинсы, – съехидничала она, глядя вниз на спускающегося Глеба.

– Осторожно, не стоит шуметь…

Они оказались внизу. Глеб немного дольше, чем следовало бы, задержал руку Лады в своей.

– А теперь пошли через самшитовую рощу.

– Вы знаете дорогу?

– Я знаю все, – ответил Глеб и увлек Ладу за собой в темноту.

Они пробирались сквозь первозданные заросли почти в кромешной темноте.

Деревья сходились над их головами, словно своды старинного готического собора.

Несколько раз Лада испуганно вскрикивала, но на это были веские причины. Оба раза в сухой листве прошуршали змеи.

– Как вы только здесь ориентируетесь? – прошептала она.

– Я иду на шум моря.

– А говорили, что знаете здесь все.

Вскоре впереди послышался шелест, словно ветер шевелил тысячи бумажных листков.

– Это бамбук, – проговорил Глеб, помогая Ладе выбраться на бетонированную дорожку.

К счастью, все фонари здесь были давно разбиты, и никто не заметил их появления. В перспективе дорожка замыкалась двором перед корпусом пансионата. А там продолжалось веселье.

– Не знаю, почему я решила пойти с вами, – призналась женщина.

– Наверное, потому, что там страшнее.

Лада хотела уже спуститься с откоса, но Глеб остановил ее.

– Через бамбук мы точно не проберемся, это настоящие джунгли. Тут где-то должен быть обход.

Они дошли до сложенных из дикого камня ступенек, за которыми уже серебрилось море.

– Какой чудный запах! – Лада остановилась, вдыхая полной грудью.

Глеб поддержал ее под локоть. Лада и не пыталась освободиться.

И тогда Сиверов сказал банальную фразу. Вернее, там, на берегу моря, она не прозвучала банальной. Есть вещи, которые можно говорить только в определенное время, например, при полной луне, на берегу моря, перед восходом или после заката солнца. А извлеченные из волшебного окружения, в котором родились, эти фразы теряют свой блеск и способность очаровывать.

  147