17. Города-курорты

Это был отдых на полную катушку, с прилагаемой в нагрузку культурно-просветительной частью. Однажды был даже ботанический сад. В рекламном плакате значилось: «Крупнейший на планете. Собственность Аббатства Блаженного Пришельца, пожалованный монастырю святейшим Пелимпоусом девятым. Почти все представители флоры. Уникальные экспонаты из Мерактропии – жующие растения. Просьба администрации: не кормить, цветы сытые».

– Ты здесь не бывал? – произнесла Магриита ступая на ползущую вверх ленту. – Кроме всего, это одно из немногих мест в городе, где человека нельзя подслушать.

Лумис изволил не поверить.

– Серьезно, там официально запрещено ставить подслушивающую аппаратуру, так как это не государственная территория, – пояснила Магриита, замедляя шаг.

Но Лумис все равно не поверил.

Когда громадный автоматический единорог, копия давно истребленного человеком представителя фауны, хриплым голосом произнес: «Спасибо» и, проглотив плату за вход, добавил, голосом главы Аббатства епископа Регроса Святого: «Братья, лишь здесь вы познаете радость единения с природой», они ступили на черную, не тронутую стекломильметолом землю. Вокруг распускались самые причудливые цветы, тихо шелестели разноцветные травы, а прямо перед ними вздымался, закрыв своей кроной все небо необъятный (Лумису пришлось повернуть голову, чтобы оценить его ширину), обвитый питонообразными лианами баобаб-великан.

– Самое старое дерево в мире, – заверещал невидимый в траве автомат, сработавший при их приближении. – Лишь три тысячи двести двенадцать человек взявшись за руки смогут охватить его ствол целиком. Это растение посажено собственной рукой Верховного кардинала Табаско Милостивого в честь Тройного Звездного Совпадения, когда все огненные светила сошлись в одной точке.

– Почему три? – спросил Лумис у всезнающей Магрииты. – Ведь звезду «три», вроде, вычислили не так уж давно?

– Так гласит легенда, – ответила Магриита пожатием плеч. – Я в конце-концов не астроном, и не историк. Вдруг когда-то давно тёмное солнце Лезенгауп было видимо? Или даже не так! Вдруг зрение у людей имело расширенную зону восприятия?

– Слушай, Магри, да тебя надо отправить в министерство Науки, – без притворства восхитился Лумис.

– Что мне там делать необразованной?

– Выдавать общие идеи, как я понимаю.

Они свернули на абсолютно безлюдную, заброшенную тропинку.

– Не так уж здесь одиноко, – проронил Лумис, когда где-то вдали монотонный ульма-схемный голос снова повторил кому-то историю о самом старом дереве. Но наконец с расстоянием затих и электрический гид. Магриита взяла его под руку, теперь они не умещались на тропе и одной ногой ступали по зеленому ковру.

– Что мы будем делать дальше, Лумис? Я говорю о дальней перспективе, – пояснила она наклоняясь, чтобы не задеть большущую, в пол руки, колючку торчащую из ствола гигантского кактуса.

– Уверена, что здесь не подслушивают?

Она вновь пожала плечами.

– Значит рискнем, – и глядя в ее расширенные глаза, он высказал многое, что накопил за последние дни, а скорее всего циклы. То, что он не выражал вслух еще никому. Его словно прорвало и остановиться он не мог. Часто он переходил на крик и умолкал на время, только, когда она легонько толкала его локтем. Он прикусывал губу не из опасения, в эти минуты ему было все равно, а просто по привычке, ожидая пока очередной, случайный прохожий-флоралюб удалится на безопасное расстояние. И после его, не совсем связная речь, продолжалась:

– Тебе не кажется, ну хоть иногда, что мы ввязались в какую-то бессмысленную, безнадежную войну? Не зря ли, льют кровь «повстанцы», «потрясатели основ» и все остальные, не слишком ли силен, непобедим наш противник, и более того не поощряем ли мы его своими выходками на большее ожесточение? Не хочется ли иногда тебе, Магриита, бросить это идиотское, не имеющее окончания занятие? Я знаю, нами движет прошлое, оно горит, не хочет тухнуть внутри, ищет выхода в действиях, но не есть ли это самообман? Да и ладно я, но ты? Женщина. Красивая женщина. Неужели даже тебе не хочется спокойствия? Прошлое? Оно ведь уже ушло, навсегда ушло. Я смотрю иногда на обычных, окружающих людей. Ведь они как-то живут? Вдруг мы обманываем себя и жизнь не так уж паршива. Возможно, хватит романтики великих целей. Может, даже режим смягчится сам по себе, некоторые утверждают, что он уже смягчился, и если бы не наша борьба, то совсем бы подобрел. Наши лидеры хотят перевернуть государство вверх дном, сотворить еще кучу вещей, в том числе вернуть семьи, но программа «выкорчевывания корней» вроде бы и так уже пятится обратно. Они хотят сделать всех равными перед законом, но ведь сильный так и останется сильным и слабый все равно будет пресмыкаться перед ним, – захлебываясь говорил Лумис, сегодня в нем проснулся ораторский дар. – Хорошо, допустим, я говорю «допустим» именно потому, что не знаю, как вы и мы это сделаем, ну путь: сброшен Император и разнесена в клочья финансово-милитаристическая машина. Я не буду распространяться о том, что после этого здесь окажутся браши, дело не в этом. Как изменить самого человека, – Лумис вздохнул свежего воздуха и речь его полилась с новой силой. – Все эти «антиритеры» и «потрясатели», сами же передерутся между собой, придя к власти. А головорезы Битса-Го, их ведь более миллиона. Их не переделаешь и не привлечешь в союзники, вам придется их уничтожить, истребить физически. И садистов «патриотической полиции» или профессиональных убийц из «черного шлема», тоже не перевоспитаешь? Так? Может уедем куда-нибудь подальше, доживем своё циклолетие спокойно, без всякой политики, а? Пока это не предложение, Магриита, просто размышления вслух.

  25