Последние отзывы

  73  

Миф 2. «Петр хотел втравить Россию в войну с Данией из-за своего Шлезвиг-Гольштейнского герцогства, и это предприятие было чуждо российским интересам».

Петр (остававшийся законным герцогом Шлезвиг-Гольштейнским) и в самом деле всерьез намеревался отвоевать свои владения, не так давно захваченные датчанами. Но была ли эта война ненужной России?

Вряд ли. Любопытнейший парадокс как раз и заключается в том, что, какими бы мотивами ни было продиктовано решение Петра, включение в состав России Шлезвиг-Гольштейна влекло за собой прямо-таки фантастические стратегические перспективы!

Достаточно взглянуть на подробную карту, чтобы убедиться: держава, владеющая Шлезвиг-Гольштейном, автоматически получает два важнейших военно-стратегических преимущества: во-первых, открывает своему флоту доступ в Северное море, во-вторых, способна без особого труда блокировать выходы из Балтийского моря. Шлезвиг – это ключ и к Балтике, и к важнейшим торговым путям, связывающим Англию с остальным миром.

И это блестяще доказывает поведение Пруссии в отношении Шлезвига. Чтобы завладеть им впоследствии, Пруссия без колебаний развязала две войны с Данией. Первую, в 1848-1850, она проиграла, но в 1864-м, взяв в союзники Австрию, напала на Данию вновь и не прекращала военных действий, пока не добилась передачи ей Шлезвиг-Гольштейна. Именно на территории этого герцогства, в Киле, была построена крупнейшая база военно-морского флота Германской империи…

Миф 3. «Петр намеревался уничтожить православную церковь».

Россказни о том, что Петр якобы намеревался «обрить православных священников», а то и вовсе уничтожить православную церковь – из разряда все тех же анекдотов, выдаваемых за серьезные сообщения о реальных событиях. Достоверности здесь столько же, сколько и в «мемуарах» фрейлины В.Н. Головиной, которыми сплошь и рядом пользуются как достоверным источником, хотя звание фрейлины Головина получила лишь в 1782 г., а на свет появилась… через четыре года после убийства Петра.

Эта байка была пущена в ход Екатериной, чтобы привлечь на свою сторону церковных иерархов. А основывалась она на вполне реальном, но не имевшем ничего общего с «уничтожением церкви» событии – на намерениях Петра отобрать у церкви ее земельные владения.

Как и во многих своих начинаниях, Петр и здесь был не оригинален – более того, он просто-напросто хотел довести до логического конца процесс, начатый за сотни лет до него русскими великими князьями и царями…

Еще Иван III (однажды преспокойно приказавший высечь на людях архимандрита Чудова монастыря) всерьез подумывал о секуляризации, т. е. переводе в светское владение обширных монастырских и церковных земель. Кое-какие шаги к этому пытался предпринять Иван Грозный на знаменитом Стоглавом соборе, но церковь в те времена представляла собой силу, перед которой пришлось отступить и Грозному… Михаил и Алексей Михайлович Романовы всячески пытались ограничить возможности церкви в приобретении новых владений, порой прямо запрещая подданным жертвовать церквам и монастырям как земли, так и крестьян. Пытался «отписать на государство» церковные владения и Петр I – но даже «дракону московскому» пришлось отступить. Даже крайне набожная Елизавета в 1757 г. разработала схожий проект – но не рискнула ввести его в действие. Объяснение лежит на поверхности: обладавшие особым статусом обширнейшие владения церкви попросту мешали нормальному развитию экономики, и это прекрасно понимали за сотни лет до Петра III.

Мало того, в самой православной церкви несколько сотен лет шла ожесточенная борьба иерархов с так называемыми нестяжателями – начиная с «ереси стригольников» (30-е годы XIV в.). Нестяжатели как раз и протестовали против превращения церкви в собственника-феодала – впрочем, началось это даже не со стригольников, а с выступлений известного проповедника XII в. Кирилла Туровского и его последователей… На знаменитом соборе 1274 г. во Владимире предшественники нестяжателей четко сформулировали свою точку зрения: «Невозможно и Богу работати, и мамоне».

Подробно рассматривать эту сложнейшую тему я не буду, поскольку пришлось бы писать отдельную (и претолстую) книгу, чтобы рассказать о многолетних дискуссиях, ожесточенных словопрениях на церковных соборах, сожжениях на костре еретиков-реформаторов, о Феодосии Косом, Максиме Греке, Вассиане Патрикееве, дьяках Курицыных, о перекличке идей «нестяжателей» с идеями католиков-францисканцев и многом, многом другом… Повторю лишь: намерение Петра III отобрать у монастырей их огромные поместья было не более чем логическим завершением многовекового процесса, идей и стремлений, не завезенных из Германии, а родившихся в самой России. Зачислять Петра в гонители православной церкви нет никаких оснований. Скорее наоборот – именно Петр был инициатором договора от 8 июня 1762 г., по которому Россия обязывалась защищать права и интересы православного населения Жечи Посполитой. А русский посланник в Вене Голицын получил от Петра указание вручить резкую ноту венецианскому послу «по причине претерпеваемых греческого вероисповедания народом великих от римского священства обид и притеснений». Из отчета Голицына явствует, что власти Венецианской республики вынуждены были принять соответствующие указы, ограждающие права своих православных подданных…

  73