Последние отзывы

  29  

Он все же попытался сделать над собой усилие, спросил почти любезно:

– Итак, вы – сын моего старого друга д’Артаньяна… Чем могу быть вам полезен? Говорите кратко, время у меня на исходе…

Д’Артаньян, следуя совету, сказал:

– Уезжая из Тарба в Париж, я рассчитывал просить у вас плащ мушкетера…

– И только-то? – поморщился де Тревиль, пребывая в самом дурном расположении духа. – Молодой человек, я не хочу быть резким, однако вынужден вам пояснить: по личному становлению его величества никого не зачисляют в мушкетеры, пока он не испытан в нескольких сражениях, или не совершил каких-то особо блестящих подвигов, либо, наконец, не потаскал пару лет мушкет в каком-то более скромном гвардейском полку или роте…

Д’Артаньян признавал справедливость его слов – беда лишь, что они были сказаны, на его взгляд, не самым любезным тоном, а известно ведь, что порой интонация важнее содержания… Неловкость, пережитая д’Артаньяном в приемной и во дворе, настроила его самого отнюдь не на мирный лад, и он закусил удила. К тому же де Тревиль добавил еще более сварливым тоном:

– Конечно, если вас, любезный провинциал, заботит не суть, а быстрый результат… В этом случае вас с распростертыми объятиями примут, скажем, у мушкетеров кардинала, где склонны раздавать налево и направо гвардейские плащи первому попавшемуся…

– Сударь! – сам ужасаясь своему тону, произнес д’Артаньян. – Не будете ли вы столь любезны повторить ваши последние слова…

И замолчал, испугавшись того, что мог наговорить. На лице де Тревиля появилось нечто похожее на смущение, и он сказал примирительно:

– Бога ради, юноша, простите мою резкость. Я очень уж зол… Разумеется, я не имел в виду вас, когда упомянул о «первых попавшихся». Я лишь имел в виду, что мушкетеры кардинала во многом уступают кое-каким другим ротам…

Если разобраться, это было форменное извинение капитана королевских мушкетеров перед никому не известным юным провинциалом. Однако д’Артаньян думал о другом: теперь, когда стало ясно, что вожделенный плащ ускользнул из его рук, это, как ни странно, придало юноше решимости. И он громко произнес:

– Прошу прощения, господин де Тревиль, вы уверены в справедливости вашего утверждения?

Де Тревиль, уже считавший, очевидно, разговор оконченным, резко поднял голову:

– Что вы, черт побери, имеете в виду, д’Артаньян?

– Совсем недавно в Менге мне пришлось столкнуться с двумя из ваших мушкетеров… по крайней мере, они выдавали себя за таковых. Одного я победил в поединке, а второй показал мне спину, не доводя до боя. Мне известны лишь их странные прозвища – Атос и Портос… Как видите, иногда мушкетеры уступают не только гвардейцам кардинала, но и первому встречному юному провинциалу.

– Атос и Портос? Что за вздор!

– Возможно, они были самозванцами, – кротко сказал д’Артаньян. – В этом меня убеждают последующие события. После отъезда обоих господ у меня пропали рекомендательные письма, адресованные как вам, так и господину де Кавуа…

– Вот как, вы знаетесь с кем-то, кто знается с Кавуа? – спросил де Тревиль и только теперь осознал всю фразу. – Что вы себе позволяете, юноша? Вы осмелились обвинить моих мушкетеров в краже бумаг у дворянина?! Положительно, для никому не известного провинциала вы слишком много себе позволяете! Черти и преисподняя! В конце концов, откуда я могу быть уверенным, что вы и в самом деле сын моего старого друга д’Артаньяна, а не наглый самозванец?

Д’Артаньян, поклонившись, ответил преспокойно:

– Мою личность помогли бы засвидетельствовать те самые бумаги, что таинственным образом пропали после отъезда господ мушкетеров из Менга…

– Довольно, – резко распорядился де Тревиль. Широкими шагами пересекши кабинет, он яростно распахнул дверь и крикнул в прихожую: – Атос! Портос!

В кабинете сразу же появились двое мушкетеров, при виде которых д’Артаньян вновь добросовестно скопировал хищную усмешку Рошфора, ибо это были именно те дворяне, с кем он столкнулся в Менге.

– Вам знаком этот юноша? – неприязненно осведомился де Тревиль.

– Ну, мы имели случай с ним беседовать… – ответил Атос бесстрастно.

– Господин Атос употребляет не самые подходящие слова, – сказал д’Артаньян с неприкрытым торжеством. – Результатом нашей с ним беседы стало то, что он уклонился от боя, предоставив местной челяди напасть на меня с вилами и лопатами… Что до господина Портоса, то он-то шпагу как раз обнажил, не могу упрекнуть… но его никак нельзя назвать победителем в нашем поединке, ибо это означало бы погрешить против истины…

  29