Последние отзывы

  149  

– Нехорошо, Паша, – сказал Мухомор, тщательно выбрав из мятой пачки поплотнее набитую папиросу. – Ой, нехорошо… На зоне это называлось «крысятничать»… Мы же все до единого пахали, как папа Карла и папа Марла, без нас ты бы ни черта не добился… А теперь, выходит, все рыжевье тебе? И этому? – он небрежно кивнул на замершего в уголке Витька. – Неаккуратно, Паша, за такие штучки на моих глазах этаких хитрецов пидарасили…

Он говорил спокойно, даже с ухмылочкой, но ухмылочка была волчья. За что конкретно сидел Мухомор до того, как прибиться к геологии, Вадим не знал, но теперь становилось ясно – не за кражу белья с веревки.

– Ты что себе… – по инерции взвился Паша и замолчал, быстро сообразив, что сейчас все ссылки на авторитет начальника и подчиненное положение работяг будут выглядеть предельно глупо.

– Паша, не лепи бугра, – поморщился Мухомор. – Не та оперетта. Давай по-умному. Все пахали, а значит, всем нужна доля.

Вадим внутренне наслаждался. Коли уж не удалось получить м н о г о – ничего страшного, если придется удовольствоваться гораздо меньшим. Главное, единоличными владельцами клада этим двум ни за что не быть.

– Я, бля, с Людкой, с двумя короедами, с тещей в двух комнатах! – весьма эмоционально взвился Вася. – А тут на новую хату хватит…

– Эк как тебя растащило! – Витек шагнул из своего угла, кривя губы в брезгливой усмешке. – Вы что это о себе вообразили, бичева этакая…

Он сразу взял неверный тон. Иисус, вроде бы стоявший поодаль совершенно расслабленно, индифферентно, ловким выпадом ноги зацепил его под колено, рванул на себя и как следует добавил кулаком. Витек приземлился на четыре точки, обрушился на пол. Когда он, постанывая, стал приподниматься, у самой его щеки блеснуло слегка сточенное лезвие Иисусовой финки:

– Слова выбирай, культуртрегер. Бичева сидит по теплотрассам, какает в штаны и лопает зубную пасту. А здесь, чтобы ты помнил, господа геологи…

– Обыщи его, – распорядился Вадим. – Что-то он в карман лазил этак многозначительно…

Не отводя нож, Иисус другой рукой проворно охлопал застывшего в нелепой позе Витька, пожал плечами:

– Ничего интересного… Гуляй в угол, да смотри у меня! Паша, и в самом деле получается неаккуратно. Все пахали, как пчелки, Мухомор прав. А ты хотел один заграбастать… Я не говорю, что делить надо абсолютно поровну. Так и быть, сделаем, как старинные пираты. Скажем, нам всем по доле, а тебе еще вторую – за то, что начальник, третью – за то, что знал место… Я, Мухомор, Вадик, Худой, Вася, ты, еще две доли тебе – делим на восемь доль…

– А я?! – прямо-таки взвизгнул из угла Витек.

– А кто такой Козлевич? – картинно пожал плечами Иисус. – Знать не знаю никакого Козлевича…

– За козла ответишь, сука!

– Не козел, а Козлевич, – безмятежно объяснил Иисус. – Это цитата. Классику читать надо. За что тебе доля, что ты такого сделал?

Витек выпрямился, являя собою презанятную смесь оскорбленной гордости, злости и своеобразной жажды справедливости:

– То есть как это? Я и раздобыл все документы! Хрена бы вы без меня нашли!

– Паш, не врет?

– Не врет, – мрачно подтвердил Паша. – У него мамаша в районной администрации, они там списывали какие-то архивы, кажется, губернского исполкома, еще тринадцатых годов, а попутно искали, что бы из них можно продать. Вот она и притащила домой, как курьез… Он про меня и вспомнил, мы же с ним десятый кончали…

– Вот именно, – торопливо сказал Витек. – В совершенно посторонние бумаги замешался протокол допроса какого-то калауровского хмыря, то ли приказчика, то ли кого-то вроде… Маман специалист по архивам, она объяснила, что ничего удивительного в этом нет – у нас не Германия, где порядок. Бумаги попадали в самые неожиданные места, почему-то гэпэушный протокол замешался в исполкомовские папки – и пылился с тех пор в подвале…

– Ну ладно, – великодушно сказал Иисус. – Не убивать же его, в самом деле? Девять долей…

– Интересные дела! – серьезно, с неподдельным возмущением возопила Ника, про которую как-то успели и забыть. – А кто вам разносолы готовил, пока вы по тайге гуляли?! Кто… – она машинально оглянулась на предательски расхристанную постель, вспомнила про Вадима и прикусила язычок.

– Уговорила, – фыркнул Иисус. – Десять долей, из них три – Пашины. – Он торопливо оглянулся, словно опасался, что неведомо откуда вынырнет очередной претендент с нешуточными заслугами. – Все по справедливости, разве нет? Сейчас посчитаем, при всех, чтобы не было потом недовольных, поделим старательно и поедем в Шантарск проматывать злато… Впрочем, кто как хочет – его дело, проматывать или копить.

  149