очень нудно 
15 
Лана не затушила окурок как следует, он продолжал дымить, Ольшанский спокойно послюнявил палец и загасил его.
– Прежде всего, ты не знаешь размаха игры. А размах, я тебе скажу… – олигарх тряхнул седовласой гривой, покрутил головой. – Когда игра идет на такие ставки, правила у игры могут быть только одни: самые древние правила, по которым не может быть иных итогов, кроме победы или поражения. Никаких промежуточных состояний не признается. Вряд ли ты поймешь меня, малыш, если сама никогда не поднималась до таких ставок…
– Ну куда уж мне! – презрительно скривилась Лана. – Только все равно никогда не докажешь мне, что была необходимость убивать ни в чем не повинных людей!
– Была бы другая возможность – не убивал бы, – вмиг стал серьезным… очень серьезным Ольшанский. Сделал паузу и тоже закурил. – К сожалению, время поджимало, а ставки, как я уже сказал, слишком велики.
– И что это за ставки, позвольте поинтересоваться бедному страннику? – вклинился Сварог, чтобы прекратить эти выяснения отношений. – Аркаим?
– Ага, он самый, – тут же кивнул Ольшанский. – Территория в двадцать квадратных километров. Или историко-археологический заповедник «Аркаим». Презентация, позволю напомнить, и была посвящена окончанию тендера по приватизации сей территории…
– Каковой тендер вы проиграли, – напомнил Сварог.
– А вы когда-нибудь садились за карты с поездными кагалами? Много ли шансов у пассажира выиграть, когда игра идет краплеными картинками, когда их сдают сами каталы? Когда проводники и дежурные менты у них на прикорме, а на подстраховке в тамбуре дежурит парочка амбалов? Вот то-то! Здесь та же самая история с теми же самыми шансами на выигрыш… разве что масштаб иной. И даже при моих, уж поверьте, весьма не слабых возможностях, честно выиграть борьбу было решительно невозможно…
Из кафе вышли двое мужиков в поношенных кожаных «косухах». Один из них держал в руках большую столовую тарелку, накрытую другой такой же тарелкой… Ага, понятно: это шоферы-дальнобойщики, которых культурно попросили закончить свои обеды и топать на выход, но разрешили забрать недоеденное с собой, щедро презентовав и заведенческую посуду. Вслед за шоферами из дверей «Руслана» выскользнули две черноволосые женщины с подносами. Почти бегом направились к беседке.
– Вам наверняка знакомо излюбленное выражение сегодняшних дней: «Бабло побеждает зло». Или вот еще: «Завалить проблему баблом». В точности соответствует тому, что произошло, – Ольшанский продолжал говорить, не обращая внимания на женщин, что вошли в беседку и теперь расставляли на столе тарелки с какими-то салатиками, бастурмой, лимончиком и икоркой, бутылки, стаканы. – Мои узкоглазые конкуренты баблом завалили все, что можно, и всех, кого надо. И здесь завалили, и в Москве. Этот Чжоу И, чтоб ему в его китайском аду… Словом, однажды я четко осознал, что ссать против ветра – пардон, мадемуазель, – нет ни малейшего смысла…
– О! – сказал Сварог, изображая внезапное озарение и при том намеренно малость переигрывая. – Некто Чжоу И выиграл Аркаим, который вам тоже был жизненно необходим. И тогда вы решили отступить. И выждать. И тем временем подготовить сокрушительный удар?.. Послать вместо Чжоу свой вертолет, но не пассажирский, а боевой?
– Чтоб у китаёз земля под ногами загорелась, – удовлетворенно кивнул Ольшанский. – А вы быстро схватываете суть! Ну да, чтоб все конторы, начиная от ФСБ и заканчивая ГБДД, землю носом рыли, выясняя, какого дьявола Чжоу И понадобилось с собственного вертолета изничтожать толпу ни в чем не повинных людей…
– Ну так, а зачем вам нужен был Аркаим? – спросил Сварог.
Ольшанский, сволочь, лишь невинно улыбнулся.
Дальнобойщики тем временем забрались в кабины своих фур. Один, чуть зад ержавшись на подножке, скользнул взглядом по людям в беседке и, как показалось Сварогу, остановился на Ольшанском. А ведь мог и узнать: сибирский олигарх, по словам Ланы, был фигурой публичной, нередко мелькал в местных новостях. Кстати, и весть о его смерти должна была прогреметь по всей области…
А вот еще раз кстати: чего ж Ольшанский-то стал вдруг вести себя столь неосмотрительно? Приложил недюжинные старания, чтобы его считали навсегда погибшим, и вот на тебе – берет и запросто открывается встречным-поперечным! Мало ли кто кому брякнет: слух мигом разнесется, в прессу попадет. Случайностей и совпадений в жизни хватает. Сварог мог объяснить подобное безрассудство только одним – Ольшанский уверен, что ему уже никто и ничто не сумеет помешать… Так почему молчит об Аркаиме? Если уж Сварог ему, дескать, столь необходим…
15 
