очень нудно 
7 
— Ну и сыночек мне достался! Я давно уже поняла, что мне следовало бы усыновить какого-нибудь мальчугана, который был бы со мной поласковее.
— Он только и делал бы, что объедал тебя!
— Да хоть бы и так, но он, по крайней мере, звонил бы мне, чтобы рассказать, как у него дела.
Задав мне еще несколько обычных для подобной встречи вопросов, матушка отправилась в кухню, чтобы приготовить мне огромную картофельную запеканку, а я пошел принимать душ. Мне всегда нравилось возвращаться домой после долгого пребывания за границей. Ничто так не заставляет снова почувствовать себя окруженным заботой и лаской ребенком, как знакомые еще с детских лет запахи и обстановка родительского дома.
— А ты, я вижу, все еще рисуешь, — громко произнес я, разглядывая картины, которыми были увешаны все стены от пола до потолка.
— Еще как рисую! — донесся из кухни заносчивый голос моей матушки. — Я даже собираюсь устроить совместно с подругами настоящую выставку.
— Выставку? И что ты на ней будешь выставлять?
— Давай-давай, ехидничай! Посмотрим, что будет, когда я продам какую-нибудь свою картину и ткну тебе чеком прямо в физиономию.
— Да я не ехидничаю, а наоборот, радуюсь. Прямо-таки готов визжать от восторга.
— Смотри, останешься без запеканки.
— Всё, сдаюсь. А когда откроется выставка?
— Мы еще не согласовали точную дату, но примерно через месяц.
— Ну, возможно, у тебя что-нибудь и получится… — сказал я, а затем, подумав, что рискую и в самом деле остаться без запеканки, поспешно добавил: — Я даже уверен, что у тебя обязательно все получится.
Вкратце поведав о своем житье-бытье на Утиле (о найденном в море колоколе я предпочел умолчать) и слопав сочную запеканку, я затем спровоцировал матушку выложить мне все последние новости, касающиеся ее жизни и жизни ее подруг — особенно тех, которые все еще были замужем. Разведенные и вдовые подруги моей матери уже давно объединились в своего рода тайное общество, цель которого заключалась главным образом в том, чтобы убедить все еще «порабощенных своими мужьями» женщин в преимуществах незамужней жизни. Выслушав очень внимательно — правда, скорее из вежливости, чем в силу реального интереса, — почти часовой рассказ матушки, я оставил ей большой целлофановый мешок со своей грязной одеждой, чтобы она ее постирала. Затем, чмокнув матушку в обе щеки, я сообщил ей, что мне пора идти, поскольку у меня полно дел. Разумеется, я заверил ее, что обязательно навещу ее завтра, чтобы дослушать рассказ о разводе некой подруги Лолы, а заодно и забрать свою — к тому моменту, надеюсь, уже постиранную — одежду.
Я уже выходил на лестничную площадку, когда вдруг кое о чем вспомнил. Резко обернувшись, я спросил:
— Кстати, мама, а у тебя есть номер телефона профессора Кастильо?
— Кого? Кастильо? Не знаю. Думаю, что нет. А зачем он тебе? — С лица матушки тотчас исчезла приветливая улыбка, и оно скривилось, как будто до нее донесся запах тухлых яиц.
— Мне нужно кое о чем спросить профессора, но для этого необходимо сначала найти его.
— Я даже не представляю, о чем ты можешь говорить с этим нудным стариканом, — с презрением фыркнула матушка. — Ну, разве что о пыли и паутине.
— Мама, речь идет об очень важном деле.
— Хорошо, я посмотрю у себя среди всякого хлама — только там его номеру и место! — Матушка сердито взмахнула рукой, давая тем самым понять, что она выполнит мою просьбу, но с большой неохотой.
— Спасибо, мама. — Я улыбнулся и тихонько закрыл за собой дверь.
Я слишком поздно вспомнил о той неприязни, которую испытывала к профессору Кастильо моя мать. Она была уверена в том, что страсть к археологическим мифам, овладевшая моим отцом в последние годы его жизни, являлась следствием его дружбы с профессором Кастильо и что именно профессор заразил отца своими нелепыми идеями, которыми тот буквально бредил вплоть до своей смерти. По правде говоря, с оставшимся в моей памяти образом отца почти неразрывно был связан образ еще одного человека, и этим человеком являлся не кто иной, как «проф» — так я в шутку называл профессора Кастильо. Более того, на своих последних прижизненных фотографиях отец был чаще запечатлен рядом с улыбающимся «профом», нежели со своей женой.
Остаток дня я посвятил тому, чтобы превратить свою квартиру в более-менее пригодное для жизни место, а вечером, при свете свечей, решил заняться своим «сокровищем», Достав загадочный предмет из таза с аммиачным раствором, в который я положил его сразу же по приезде, и вооружившись щипчиками и щеткой, я начал аккуратно освобождать металл от обволакивающей его коралловой корки. К слову, многолетние наслоения, подвергнувшись воздействию аммиака, отделялись уже гораздо легче.
7 
