... 
52 
— Здравствуй, полковник.
Человек моих лет, волосы чуть светлее моих. Симпатичный человек, скорее открытый, чем замкнутый. Я первый отвел взгляд, чуточку демонстративно отвернулся, чуточку бесцеремонно разглядывал комнату. Мебель. Книги. Компьютер. Стол, заваленный учеными бумагами. Великолепно выполненный портрет Алисы. Большая цветная фотография: ярко-желтые дюны, какие-то корявые кусты, отбрасывающие две тени (угол мужду тенями примерно пятьдесят градусов), странная игра красок, бликов и отражений, зелено-сине-фиолетово-изумрудный колер неба. На гребне ближайшего песчаного холмика примостилось отливающее голубым и зеленым животное, нечто вроде помеси хамелеона с пуделем — где шишковатое, где мохнатое, хвостатое, растопырившееся. Почему-то производит впечатление равнодушно-добродушное, хотя я не рискнул сунуть бы пален в эту треугольную пасть.
— Это одна из планет Сириуса А, — сказал Регар за моей спиной. — Мы там были с Алисой.
— Далековато… — сказал я?
— Не верите?
— Отчего ж не поверить? Животное неопасное?
— Абсолютно безвредное.
— Ну да, у него такой вид — мопсик…
Я специально держался и говорил так, словно не видел ничего необычного в том, что он гулял по одной из планет Сириуса А — чтобы он не возомнил, будто ему удалось меня удивить. Я обернулся к нему и сказал скучным казенным голосом:
— Полковник Кропачев. Отдел кризисных ситуаций МСБ. Пожалуйста, назовите ваше имя, фамилию, возраст, род занятий.
Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся — понял мою игру.
— Ладно, — сказал он. — Черт с ними, с формальностями. Начнем? Вы хорошо держитесь.
— Интересно, а чего вы ожидали? Я почему-то думаю, что и Лео Некер держался точно так же. Принимал вас как объективную реальность, пусть и чертовски загадочную. Так?
— Так.
— А Лонер? — спросил я.
— Лонер… я не успел вмешаться. Да и не было у меня возможности для вмешательства. Именно потому, что не я заправляю здешними чудесами. Ими никто не заправляет… Лонер ошибся. Он посчитал меня рядовым пособником террористов, не стал заниматься мною и сконцентрировал все усилия на детях. И очень быстро им надоел Поймите они еще дети, они не хотели ему зла, всего-навсего попытались сделать так, чтобы он оставил их в покое…
— Ага, — сказал я. — И закружили вокруг него ревенанты, утопленники…
— Вам самому разве не приходилось в детстве наряжаться привидением?
— Были разные проказы с применением голографических проекторов, сказал я. — От брата так влетело…
— Вот видите. Чем вы, тогдашний, отличались от них?
— Тем, что не разрушал заводов и не превращал денег в листья.
— Ну, все дело в возможностях.
— В том-то и беда. — сказал я. — В том-то и камень преткновения…
— Но они же еще дети.
— Вот и расскажите мне, кто они, — сказал я. — Что там — вспышка наследственной памяти, интриги альтаирцев?
— Вспышка, вспышка… Вы слышали когда-нибудь о биологической цивилизации? Представляете, что это такое?
— Может, вас это и удивит, — сказал я, — но я иногда интересуюсь и тем, что лежит за пределами моих служебных обязанностей. У нас есть разные семинары, не буду рассказывать подробно… Как я это понимаю цивилизация, которая полностью отвергает технику, механизмы, словом, любые искусственно произведенные устройства. Симбиоз с природой, полное слияние с ней? Некоторые предполагают, что такая цивилизация когда-то существовала на Земле, но погибла по неизвестным причинам. Увы, гипотеза эта ничем не подтверждена. На эту тему есть определенное количество фантастических книг.
— В общем, неплохо, — сказал он. — Весьма. Это позволит обойтись без вводной лекции.
— Ага. Вы хотите сказать, что ретцелькинды — это биологическая цивилизация?
— Именно это я и хочу сказать. Я только не знаю, возрождается ли она после гибели в незапамятные времена или впервые появилась на свет.
— Так… — сказал я. — Значит, глашатаи и ростки биологический цивилизации? И, если не эвакуировать их отсюда, позволить им развиваться дальше, они заполонят мир? И наша старая цивилизация, основанная на машинах и технике, рухнет? И воцарится что-то иное, непредставимое пока?
— Да, — сказал он.
— Так. Если бы я был туповатым службистом, и только, я знал бы, как мне подступиться и как мне поступить. Я молча поклонился бы и ушел претворять в жизнь «Гаммельн». Но я почему-то чувствую настоятельную потребность объяснить вам, почему я вынужден так поступить. Да, — я поднял ладонь в ответ на его порывистое движение, — я вынужден санкционировать «Гаммельн».
52 
