Последние отзывы

  24  

— А вы, часом, не фаталист?

— А вы?

— Когда как, — сказал я чистую правду.

— Этот город способен сделать вас фаталистом.

— Ну да, — сказал я. — За день выпадает уйма, метеоритов, и ни один еще не упал кому-нибудь на голову. Это убеждает.

— Вы злитесь?

— Честное слово, не на вас, — сказал я. — Вы же умный человек, комиссар. Я немножко злюсь на людей, которые далеко отсюда. Ради чистоты эксперимента меня сунули сюда, абсолютно не проинформировав. Я все понимаю, метод «контрольный след» сплошь и рядом дает неплохие результаты, но могу я выругаться хотя бы мысленно?

— Да… — сказал он. — Что я еще могу для вас сделать?

— Оставьте на почтамте свой адрес. Вот, пожалуй, и все. Разве что… Вы меня не проинструктируете?

— Инструктаж уместится в одной фразе, — сказал он. — Ничему не удивляйтесь. Если станете удивляться, можете наделать глупостей. Что бы с вами ни случилось, помните одно — это не галлюцинации, вы абсолютно здоровы.

— Прекрасный инструктаж. Едва ли не лучший из всех, какие я за свою службу получал… Нет, серьезно.

— Вот именно. Ничему не удивляйтесь. Возможно все, что угодно. Но это не опасно для жизни и здоровья. По крайней мере не было прецедентов… Все, мы пришли.

Посреди большого сада стоял красный кирпичный домик под черепичной крышей.

— Зипперлейн, вы волшебник, — сказал я. — Жилище Белоснежки. Идиллия и благодать. Хочется ходить по траве босиком и верить, что на свете существуют свободное время и нормированный рабочий день…

Хозяйка вышла нам навстречу, когда мы подошли к крыльцу. Жаль, что я не Дон-Жуан. Ей было лет двадцать шесть — двадцать восемь. Светлые волосы, серые глаза. Голубое платье ей очень шло.

Зипперлейн отозвал ее в сторонку, вполголоса изложил дело, и хозяйка охотно согласилась меня приютить — с большим энтузиазмом, как мне показалось. Потом Зипперлейн откланялся, а я остался. Стоял на нижней ступеньке крыльца, хозяйка, которую звали Анной, — на верхней. Оба обдумывали, с чего начать разговор.

— Показать вам комнату? — спросила она наконец.

— Если вас не затруднит.

Комната мне понравилась, как и дом. Я поставил в угол чемодан и посмотрел на Анну. Она мучительно искала слова.

— Так, — сказал я. — Все никак не можете решить, как со мной держаться, верно?

— Верно, — ответила она с бледной улыбкой. — Вы из того же ведомства, что и Зипперлейн, или серьезнее?

— Серьезнее.

— Судя по возрасту, капитан или майор?

— Полковник.

— О, даже так… Понимаете, Адам, лично я была далека от таких дел, но есть обстоятельство… Хотя вы, наверное, никакой не Адам…

— Разумеется. Но какой-то отрезок времени мне предстоит быть Адамом Гартом, так что так и зовите. И помните, что я чертовски любознателен — не по складу характера, а по профессии мне все нужно знать и всюду совать нос. Можно, я буду иногда задавать вопросы?

— Можно.

— Я вам не помешал своим вторжением? Ну, скажем: устоявшиеся привычки, личная жизнь? Только откровенно.

— Может быть, так даже лучше, — тихо сказала красивая женщина Анна, не поднимая глаз, и мне не понравились надрывные нотки ее голоса. — Вы будете часто уходить из дома?

— Наверное.

— Вечерами тоже?

— Скорее всего. Вам нужно, чтобы вечерами меня здесь, не было?

— Наоборот. Я… Вчера… Зипперлейн пожилой человек, полицейский с большим стажем, у него есть оружие, так что вечера его не пугают, и он бы меня не понял… А может, и понял бы…

— Вы, главное, не волнуйтесь, — я осторожно взял ее тонкие теплые пальцы, она заглянула мне в глаза, и этот взгляд не понравился еще больше — я понял, что только огромным усилием воли она удерживается от того, чтобы не броситься мне на шею, прижаться и зарыдать в голос. Плевать, что она видит меня впервые, — ей необходимо выплакаться первому встречному. Интересные дела, надо же довести человека до такого состояния…

— Так, — сказал я. — Вы хотите сказать, что вечерами здесь полезно иметь при себе оружие?

— Нет, вы не поняли, — она поколебалась, потом решительно закончила: — Мне страшно сидеть дома вечерами. Одной.

— Почему одной? У вас же есть сын.

— Мы сами не знаем, есть ли у нас дети…

— Ах, вот как, — сказал я, чтобы только не молчать.

— Не подумайте, ради бога, что я сошла с ума. Потом вы поймете, вы очень быстро все поймете…

  24