Последние отзывы

  44  

— Говори за себя, девочка. Я-то себя знаю. Со мной все в ажуре, сестра. А вот ты дергаешься, как уж на сковородке.

— Спасибо, что напомнила о сковородке, Крамиша! Если ты забыла, то два дня назад я едва не поджарилась на чертовой крыше вокзала! Наверное, это дает мне право выглядеть, как полное дерьмо!

— Зачем виляешь, сестренка? Разве я намекала, что ты выглядишь, как дерьмо? — спросила Крамиша, задумчиво склонив голову набок. Сегодня на ней был короткий ярко-желтый парик и блестящие желтые тени в тон. — Честно говоря, вид у тебя вполне нормальный — вся розовая такая, как и положено здоровым белым людям. Немного косишь под молочных поросяток, они такие же розовенькие.

— Крамиша, от тебя с ума можно сдохнуть! Что ты несешь?

— Я говорю, что выглядишь ты хорошо, а вот ведешь себя — прямо полный атас! И тут, и вот тут, — добавила Крамиша, ткнув пальцем в голову и сердце Стиви Рей.

— Просто у меня сейчас куча проблем, — пробормотала Красная Верховная жрица.

— Ну да, это я знаю. Зои в полной отключке, и все такое, но это не повод распускаться, сестричка.

— Я стараюсь.

— Старайся получше. Ты нужна Зои. Я знаю, ты сейчас не можешь быть с ней, но у меня такое чувство, что ты все равно можешь ей чем-то помочь. Так что бери себя в руки и включай голову.

Сказав это, Крамиша так пристально посмотрела в лицо Стиви Рей, что та едва удержалась, чтобы не отвернуться.

— Я постараюсь, — только и смогла выдавить она.

— Отвечай, ты задумала что-то крышесносное?

— Нет! С чего ты взяла?

— А с того, что это про тебя, — Крамиша протянула ей листок, вырванный из ярко-красного блокнота, испещренный ее характерным почерком, представлявшим собой смесь прописных и печатных букв. — И мне кажется, что это полный привет.

Стиви Рей нетерпеливо вырвала у нее бумажку.

— Ох, божечки, неужели нельзя было сразу сказать, что ты принесла мне свое стихотворение?

— Я к этому и вела, — ответила Крамиша и, скрестив руки на груди, привалилась спиной к двери, ожидая, пока Стиви Рей прочитает стихотворение.

— А тебе, случайно, совсем нечем заняться?

— Нет. Ребята обедают. Все, кроме Далласа. Они с Драконом тренируются в фехтовальном зале, если тебе интересно. Официально школьные занятия еще не начались, так ума не приложу, зачем Даллас так из штанов выпрыгивает. Но это его дело. Прочти стихотворение, жрица. А я тока тут зависну.

Стиви Рей подавила разочарованный вздох. Стихотворения Крамиши всегда были очень запутанными и иносказательными, но при этом, несомненно, пророческими, поэтому у Стиви Рей громко заурчало в животе, словно она наелась сырых яиц натощак.

Нехотя она перевела глаза на листок и начала читать:

У Красной союз со Светом

Опоясав чресла, как встарь,

Она выйдет на бой беззаветно,

Ради дружбы взойдет на алтарь.

Тьма кроется в разных обличьях

Попробуй ее узнать

В цвете зверя и в облике птичьем,

В том, что душу пускает вскачь.

Но никто не уйдет от расплаты,

И придется выплатить долг.

Свое сердце отдать вольна ты,

Но доверие спрячь под замок.

Смотри душой, не глазами,

Ибо зорко лишь сердце одно

Кто идет танцевать со зверями,

Тех обман стережет все равно.

Покачав головой, Стиви Рей посмотрела на Крамишу, потом медленно перечитала стихотворение еще раз, страстно желая, чтобы ее насмерть перепуганное сердце перестало колотиться так предательски громко.

Крамиша была права, это проклятое стихотворение было о ней. Хорошо еще, что птичий облик шел через запятую с каким-то зверем, так что создавалось впечатление очередной поэтической метафоры. А что бы она делала, если бы в стихотворении прямо говорилось о черных крыльях и человеческих глазах на птичьем лице! Ох, божечки, что же теперь делать?

— Теперь понимаешь, почему я сразу решила, что это о тебе?

Нехотя оторвав взгляд от листка, Стиви Рей заглянула в умные глаза Крамиши.

— Да, черт возьми. Это про меня. Об этом сказано в первой же строчке.

— Ага, я тоже так подумала. Правда, я никогда не слыхала, чтобы кто-нибудь называл тебя Красной.

— Ну, это понятно! — поспешно выпалила Стиви Рей, отгоняя воспоминание о низком голосе Рефаима, произносившем это имя, которым звал ее только он один. — В конце концов, я единственная красная вампирша, так что речь обо мне.

  44