Последние отзывы

  28  

Заняли свои места за столом и те, кто пришел вместе с пленниками, разумеется, исключая охранников, оставшихся за дверью. Ошую от Зубкова сел Поп, Гоше тоже было отведено место недалеко от Папы. А еще Карташ узнал среди восседающих за столом легендарного Уксуса, того самого, кто состоит в должности смотрящего за порядком в Нижнекарске. Личность была примечательная и зело популярная среди постояльцев пармского санатория под названием «ИТУ № ***».

Глубоко впавшие глаза, худоба, неподвижный взгляд, за исключением лица все видимые участки кожи покрыты партачками (сиречь татуировками), а главная примета – шрам, уродующий левую щеку. Плюс кличка не из разряда заурядных.

«Да тут, похоже, собралась вся верхушка империи Андрея Валерьевича Зубкова, – подвел итог Карташ. – Интересно, это у них плановый сход или экстренное совещание по нашу душу?..»

– Видел мой город, москвич? – спросил Зубков. Налил себе из пластиковой поллитровки минеральной воды, выпил залпом, как водку. – Ничем не хуже твоей столицы. Иномарки тут у каждой семьи. А в любой дом зайди, так дом – полна чаша. Холодильники набиты жратвой, всяки-разны домашние кинотеатры, стиральные машины, печки-шмечки... Чего там печки, у всех, почитай, стоят компьютер с Интернетом. Ну, ты уловил главное, москвич? Это – Европа. Посреди азитчины мы построили натуральную Европу... в которую, кстати, мои работяги регулярно мотаются в отпуска. Потому как бабки у них есть. А есть они потому, что я не даю себя грабить ни вашей долбаной Москве, ни местному губернаторишке. Пусть и хлопотной выходит проводка, но зато большая часть моего лавэ не уплывает в чужие потные ручонки...

При этих словах Зубков бросил взгляд на возрастную мадам, подтверждая предположение Карташа насчет роли дамочки в здешней структуре.

– Этот город, москвич, прообраз нового Шантарска. Вот таким может стать, и быстро стать, заметь, сибирский миллионник. А сейчас что там? Дыра. Провинциальная дыра. Вот например: с метро сколько ковыряются? До сих пор ни одной станции построить не могут. А знаешь, сколько я в него, в метро это блядское, денег вгрохал?! Сам проектировщиков нашел, и не столичных – наших, сам по московским кабинетам бегал, согласовывал, сотрясал, подписи собирал... И что? Собрал. Согласовал, сотряс и утвердил. Бюджет выбил. Думал, дурак, помогу родному городу, подниму с колен.... – Поп предостерегающе положил руку на плечо хозяину, но тот, не глядя, стряхнул ее, гаркнул:

– Хрена! Так с места и не сдвинулись, ни на миллиметр. Тоннели прокопали, станции заложили. И все! Теперь отдыхают. Типа, деньги кончились... И конца-краю тому не видно! Потому что рубль осваивают, а три воруют. Это Азия, вот в чем, выражаясь на научный манер, парадокс. Здесь без хозяина, хана, барона, князя или как хошь назови, короче, без твердой руки и атаманской воли ни хрена не сделаешь. Тем более, не выстроишь европейский город. Чуть дал послабку – или разворуют все к едреням, или финкарь в печень воткнут. А здесь хозяин есть! Что я скажу, то завтра будет сделано.

Зубков сжал кулак и стукнул им по столу, заставив задребезжать посуду.

– Вот позырь-ка, москвич, – Олигарх бросил Карташу поллитровку с минералкой, кою Алексей благополучно поймал. Хотя такая же бутылка стояла перед Карташем, но, по-видимому, Зубкову нравились эффектные жесты.

Алексей «позырил», как просили. На этикетке минеральной воды, называемой «Сибирская слеза», был помещен портрет Зубкова в овальной раме из ржаных колосьев, в высокой бобровой шапке и в богатой, «шаляпинской» шубе.

Ну-ка, ну-ка... Алексей глянул на стол, быстро нашарил взглядом, что искал, и внезапная догадка подтвердилась – на водочной бутылке имелся точно такой же портрет. Называлась водка «Огни Нижнекарска».

«А в народе, не иначе, ее зовут „зубковкой“. Или „зубачом“. Или, скажем, „зубаткой“...» – отстраненно подумал он.

– Видишь, где она произведена, москвич, – сказал Зубков. – Город Нижнекарск. И половина продуктов на этом столе тоже местная. Каких-нибудь устриц мы, конечно, тут взращивать не можем, так и так придется покупать, но что по климату и по силам, мы освоили или освоим. И вот скажи, москвич: на хрена мне или им, – Зубков обвел жестом руки сидящих за столом, – воровать у себя? Или им, – он показал на окно. – И крысятничать мы не дадим, крысятников мы изведем, как тараканов. Хочешь озорничать, валяй туда, где власть зажравшаяся и мусора ленивые, гуляй там, пока народу не надоест эта бодяга и он не отправит пинком под зад всех уродов, которых сам же и навыбирал. А у нас мусора хорошие, правда, Поп?

  28