Последние отзывы

  25  

— Не беспокойтесь. На посту уже стоят наши товарищи.

— Вам виднее, конечно. Вам виднее… Оно, конечно, дисциплинка, служба караульна… А как Гришка мой воюет? — поинтересовался старик и погладил свою широкую бороду.

— Привыкает, — ответил Капустин.

— Конечно, — повторил свое любимое слово старый Галабка. — Привыкнет! Ты, Александр Данилович, посылай его туда, где тяжельше…

В комнату вошла невестка — жена Григория — Дуня.

— Готово там? — спросил ее Дед.

— Готово.

— Шестерым тесно будет, — обращаясь к нам, сказал Галабка. — Ступайте по трое. Веники там, в предбаннике.

— О девушке, которую вы осенью видели на просеке, ничего не слышно? — вспомнив о пропавшей Аустре, спросил я у старика, когда первая тройка ушла в баню.

— Нет, не слышно, — вздохнул дед. — С той поры, как я видел ее, — никаких больше следов. Конечно, если бы я знал, что она ваша, задержал бы.

Старик говорил так, словно он был виноват в исчезновении Аустры. Он искренне жалел девушку и хотя не говорил, но, должно быть, предполагал в душе, что Аустру выследили и захватили враги.

Всякий раз и меня, и моих товарищей при воспоминании об Аустре охватывало тяжелое, гнетущее чувство. Мы терялись в догадках, но сделать ничего не могли.

Тяжелое молчание нарушил Капустин. Он спросил у деда Галабки, что он узнал во время поездки в Кулдыгу и Талей.

— Ездил, Александр Данилович, — ответил старик. — В Кулдыге был и в Талей. Войско там есть. Тут вот у меня на бумажке все подробно записано. — Галабка достал из тайничка в пазу сложенную плотно бумажку и подал ее Капустину. — Еще одно хочу передать… Священник православный есть в Кулдыге. Хочется ему поговорить с кем-либо из партизан. Ему, конечно, по его положению разрешается бывать всюду; если он согласится — много может нужного рассказать.

Такого сообщения мы никак не ожидали.

— Кого же мы выделим для встречи? — спросил Капустин. — Кого-либо надо постарше.

Я предложил выделить Порфильева и Кол-тунова. Порфильев — человек пожилой, обстоятельный.

— Когда же можно будет с ним встретиться? В каком месте ему удобней? — спросил Капустин.

— Об этом я извещу, Александр Данилович. А встретитесь вы со священником в моем доме, — после недолгого раздумья ответил дед Галабка.

Историю гибели латышской девушки нам рассказал боец латышского партизанского отряда, участник боев с гитлеровцами в районе Дундыги.

Девушка появилась в отряде в двадцатых числах октября за Абавой. Отряд держал путь на Дундыгу, и девушка пошла с ним. Она была хорошо вооружена, говорила мало, да ее и не тревожили расспросами: чего не бывает с человеком, взявшим оружие, чтобы бороться с врагом в его же тылу!

На подходе к Дундыге отряд был окружен карателями, начавшими в те дни наступление на дундыгские леса.

Партизаны приняли бой.

Несколько раз враги бросались в атаки, но безуспешно. Ручными гранатами, огнем пулеметов и автоматов партизаны отбивали все атаки врага. Девушка сражалась в первых рядах. В минуты затишья она, оставив автомат, перевязывала раненых.

Бой продолжался весь день. Из пятидесяти бойцов отряда в живых осталась одна треть. Не было больше патронов. И тогда партизаны решились на последнее — ударить на врага, с боем вырваться из окружения. Удар их был стремителен. Враг не выдержал натиска… Победа была одержана, но девушка не увидела ее. Девушку эту звали Аустрой.

Это была наша Аустра. Простая латышская девушка, жившая, как солдат, и погибшая, как герой…

Схваченный первыми заморозками лес притих. Осыпав последние листья, обнаженные березы терялись в зелени елок. Природа сложила крылья и, усыпленная морозом, ждала снега.

На нашем участке фронта было затишье, пользуясь которым фашисты усилили борьбу против партизан. Чаще происходили стычки. Мы узнали о приказе немецко-фашистского командования о том, чтобы прочесать все леса, проверить поголовно все население. Таким путем гитлеровцы надеялись ликвидировать не только партизан, но и тех, кто помогал партизанам.

В середине декабря арестовали деда Галабку. Кто-то донес, что его сын Григорий сражается в партизанах.

Прежде чем покинуть дом, дед Галабка все же успел перемолвиться несколькими словами со своей старухой. Разговор был так мимолетен, что Галабке не успели помешать. Натягивая на голову лохматую шапку, он заявил громко: «Не тревожься, старуха. Господин комендант не такой дурак, как тот, кто оболгал меня. Господин комендант поймет».

  25