Последние отзывы

  18  

— Дайте нам оружие, мы рассчитаемся с ними за все, — просили они. — Кто мы такие, — вот Петро знает.

Подошедший Порфильев сказал, что он знает этих людей, они не раз помогали ему и что доверять им можно.

Посоветовавшись, Зубровин и Капустин решили, что надо забрать заготовленные фашистами продукты на хуторе. Об этом решении было объявлено после обеда и тут же выделили группу партизан для выполнения задания.

Возглавлял группу Павел Ершов. Выступили немедленно, чтобы к вечеру успеть пройти расстояние до хутора. Перед самым выступлением группы было получено донесение, что у разбитой легковой машины с фашистским жандармом подорвалось на оставленных нами минах трое фашистов. Сейчас вызванные саперы ищут еще мин.

Зубровин, хотя с неохотой, но отпустил меня вместе с группой «заготовителей». Отойдя от лагеря, мы вытянулись гуськом. Впереди — прибежавшие с хутора батраки, за ними Казимир Большой и Ян Залатис; замыкали группу Павел Ершов и я.

— При встрече с населением помните, что вы советские люди, — провожая нас, говорил Капустин. — Захваченные продукты, кроме того, что сможете унести для пополнения продовольственных запасов лагеря, раздайте крестьянам. Так вы уварены в том, что хозяин не знает, куда вы ушли? — повернувшись к прибежавшим батракам, еще раз спросил он.

— Не знает. Он думает, что мы пошли в волость пальцы свои прикладывать на паспорта, — заявили те. — А мы там побывали и попутно сюда…

— Ну, хорошо. Пошли, товарищи!

— Пошли! — махнул рукою Ершов.

В лесу было тихо, сыро и пасмурно. Надвигался вечер.

За быстрым и полноводным в те дни ручьем возвышалась пуня. Старая, с покосившейся стеной, с дырявой, обросшей мхом крышей, она уже давно пережила свой век, но еще стояла, подпертая бревнами.

Мы перебрались через ручей, перекурили и снова вышли на просеку. Просеки — самые, удобные дороги для нас; по ним можно и ночью безошибочно пройти кратчайшим путем.

Стемнело, когда мы вышли к шоссе. Выбрав время, когда вблизи не было вражеских машин, мы перевалили его. За шоссе раскинулся луг, потом снова лес, небольшие болотца. Чаще стали встречаться хутора. Моросил дождь. В темноте видно, как в стороне фронта вспыхивают ракеты; оттуда доносится артиллерийская стрельба.

До нужного нам хутора добрались около полуночи. Там, кроме полицейского, находилось еще двое пьяных солдат. Ходивший на разведку Казимир Большой доложил, что дверь не заперта.

Мы приготовились. Ершов подал команду:

— Вперед!

Вмиг распахнулась дверь, и в освещенную, наполненную табачным дымом комнату ворвались нежданные гости.

Колтунов и Саша Гайлис обезоружили одного солдата, мы с Казимиром — другого. Юрий и Мартын — батраки, проводившие нас на хутор, связали полицейского, и Юрий, завладев его автоматом, стал у двери.

Сидевший за столом хозяин поднял вверх руки.

Колтунов допрашивал солдата.

— Ты мне не заливай, говори толком, как фамилия вашего командира батальона? — требовал он у пленного.

— Майор Толчини, — по-русски отвечал тот. — Наша рабочий рота, нестроевой.

Казимир Большой «беседовал» с хозяином:

— Ты сукин сын, а не латыш, — говорил он тому. — Вот латыши, — указал он на Яна и Сашу Гайлиса, — они в партизанах, а другие — в гвардейском корпусе по ту сторону фронта. А ты хуже гитлеровца. Ты продажная душа! Тебя стоит повесить на самом высоком дереве, чтобы всей Латвии было видно предателя.

Кроме бочонка масла, меду, колченого мяса и других продуктов, на чердаке дома Юрий и Мартын разыскали десять винтовок и четыре ящика с патронами; приволокли ящик немецких гранат с длинными деревянными ручками.

У пленных солдат мы забрали оружие, срезали погоны; солдат решили оставить на хуторе, дав им совет поскорее дезертировать из части. Поступая так, мы тем самым показывали лживость слухов, распространяемых среди солдат гитлеровской армии о том, что в Советской Армии будто бы расстреливают всех пленных… Владельца хутора, устроившего у себя склад оружия, и полицейского забрали с собой.

В лагерь вернулись нагруженные продуктами. Юрий и Мартын не остались на хуторе, где работали: вместе с нами они ушли в отряд.

МЫ СЛЫШИМ ТЕБЯ, НАША РОДИНА!

То был необычайный, незабываемый вечер в курземском лесу — канун 27-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.

  18