очень нудно 
109 
Никогда допрежь Алексею Карташу не доводилось наблюдать за демонстрацией трудящихся со столь почетного места, да он и помыслить не мог, что когда-нибудь угодит сюда – практически в компанию к руководителям страны, да еще и среднеазиатской республики, это, что ни говори, честь, спасибо, «товарищ полковник».
Худосочная группа номер один встала, ожидая, когда дети окончат свой танец. Тем временем из-за спины парня выдвинулся давешний старик с подносом и бодро заторопился к лесенке, ведущей на трибуну. Прошел он совсем рядом с Карташом, настолько близко, что Алексей даже уловил кисловатый запах пота – запах страха, благоговения и несказанной радости от встречи с Бессмертным и Бессменным. С такого расстояния Алексей разглядел, что ордена и медали на его «иконостасе» были сплошь времен Великой Отечественной, а на подносе высится устрашающее сооружение, отдаленно напоминающее макет двигателя внутреннего сгорания. Более того: над блестящей трубкой, торчащей из недр сооружения, колеблется яркий желтый огонек, различимый даже в сиянии дня… Но, судя по всему, макет был либо из алюминия, либо из крашенного серебрянкой картона – слишком уж легко нес его старик. Значит, не бомба, не замаскированный ствол. Тьфу ты, пропасть, так можно и инфаркт заработать…
Ветеран добрался до трибуны и дрожащими руками протянул поднос господину Ниязову. Засверкали едва видные на солнце фотовспышки репортеров. С стороны СМИ подлянки тоже, вроде бы, ждать не приходилось: уж эту-то братию должны были обыскать до нитки… Господин Ниязов благосклонно подарок принял и даже сказал старичку что-то ласковое, ободряющее, от чего дедушка и вовсе лишился дара речи. Он затряс головой, пустил слезу, скатился по лесенке обратно на площадь и почти бегом вернулся на свое место в строю. Представители Ахалского велаята двинулись прочь с площади, а на их место уже заступали ребята с табличкой «Балканский велаят»…
– Что это? – шепотом спросил Алексей у соседа по цепочке охранников.
Сосед презрительно покосился на необразованного славянина, помолчал, но потом все же решил, как видно, снизойти и разъяснить вполголоса:
– Самые почетные жители велаятов преподносят Его Превосходительству памятные подарки по случаю Праздника праздников.
И отвернулся, засранец, всем своим видом показывая, что разговаривать боле не о чем.
Ну, не о чем, так не о чем, следи, служивый, за обстановкой…
Тут и Карташ вспомнил: в Ахалском велаяте добывают газ, а конструкция на подносе – не что иное, как модель газоперерабатывающего заводика…
А на площадке перед трибуной вновь танцевали девчушки, вновь развевались ленты, и к трибуне уже направлялась дородная туркменка в цветастом платье до пят, изукрашенном бисером, – не иначе, или заслуженная деятельница искусств, или знатная хлопкоробка. В качестве подарка она перла перед собой дутар – нехитрый местный музыкальный инструмент о двух струнах, вот только этотбыл изготовлен сплошь из какого-то коричневого камня с прожилками, а струны выполнены из серебра, так что тащить подобный презентик было несколько тяжеловато. Но она старалась изо всех сил, любовь к Сердару окрыляла ее и лишала ношу веса.
Пот заливал Алексею глаза: солнце стояло в зените и убираться оттуда не собиралось. В форме было жарко, невыносимо жарко, как же выдерживают местные? Привыкли, наверное…
Беседа Ниязова с теткой затянулась, почетная жительница Балканского велаята никак не могла расстаться с обожаемым вождем, все говорила ему что-то, рассказывала о своих достижениях во имя Туркменбаши и глубочайшей преданности всех ее знакомых Туркменбаши, да продлит Аллах его годы… Но Ниязов слушал внимательно, с отеческой улыбкой на устах и даже удержал почетную жительницу от падения на колени и облобызания края материи, коей была накрыта трибуна…
Карташ за этим не следил. Не до того было. Курить хотелось до нервного тика. Странно, что никто из охраны не чувствует напряжения, кипящий от жары воздух буквально дрожит, как натянутая струна. Что-то назревает, это он печенкой чуял. То ли природные инстинкты, то ли опыт, приобретенный за время тесного общения с контингентом, буквально вопили: опасность! опасность!!! Но, черт возьми, откуда, с какой стороны? Этого Алексей понять не мог, как ни старался, как ни ввинчивал взгляд в пеструю толпу в надежде уловить неправильность, тот самый водоворотик. Дангатарушка, сука, где ты, на тебя одна надежда…
109 
