Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
20 
– Или – мужичками? – уточнил Слава. – Что там медицина на сей счет?
– А ничего. Если мужиков было больше единицы, то дело все равно обстояло вполне пристойно, без хамства. Следов спермы – ни малейших. В общем, вышла утречком, тут он ее и подловил. Ни малейшей зацепки. За три дня обошли все до единой квартиры. Если тот, у кого она была, отмолчался, то нам его ни за что не уличить – если возьмемся искать ее пальчики во всех этих квартирах, к двухтысячному году в аккурат управимся…
– А если ее привезли во двор на машине? То ли еще живую, то ли уже мертвую?
– И этого опять-таки ни подтвердить, ни опровергнуть… Ни единого свидетеля. Вам крупно повезло, что во второй раз подвернулась такая дамочка…
– Вот, кстати, о дамочке… – сказала Даша. – Точнее, о ее собачке. Ты там во дворе собачников не расспрашивал? Они ж раненько животину выводят…
– Спрашивал, – сказал Скрябин. – Собачники детскую площадку вторую неделю обходят. У них как раз была баталия по этому поводу. Дог забежал на площадку, разозленный родитель шваркнул в него палкой, хозяин повредил родителю челюсть, у обоих дружки вылетели. В общем, трое с телесными повреждениями от кулаков друг друга, четвертого малость попортил дог, два встречных иска, участковый в работе по уши…
– Понятно… Что мама с папой? А в универе?
– Родители, говорю, в шоке и ауте. Но бочку ни на кого персонально не катят. Девочка, как нынче водится, была скрытная, они, правда, набросали список тех, кто бывал в доме и знаком им в лицо… Кстати, деньги у девочки водились помимо слезок-стипендий и карманных. Родители уверяют – она подрабатывала переводами. Я у нее на столе и в самом деле нашел начатый перевод. Французский журнал, какая-то статья по менеджменту или прочим лизингам – судя по страничке, которую уже перевела. Журнал французский, серьезный, ни единой голой девочки, одни диаграммы… И сокурсники что-то такое упоминали. В главном я для себя уяснил – нынешние студентики подрабатывают со страшной силой отнюдь не разгрузкой вагонов, как в прошлые времена, а гонят «бизнес» все поголовно, калымы эти запутанные донельзя, и влезать в детали как-то среди окружавших не принято, дурной тон. Ну, что там еще в универе? Девочки ахают, самые чувствительные смахивают слезу, мальчики пожимают плечами, и ни малейшей зацепки. Вроде бы она ходила с Васей… да нет, Васю уже отставила, что он, как человек современный, принял спокойно… Теперь то ли Петя, то ли Гриша… Мрак и полная непролазность. Но не похоже вроде бы, что там кроются роковые тайны… А вообще, нам бы агентурку потолковее среди этой молодежи, я их и не понимаю совсем…
– Родители у нее кто?
– Папа – вольный бизнесмен. Так себе, мелкая купюра. Еще один «купи-продай», их нынче немерено. Но кой-какой достаток наладил, мама не работает…
– Может, на папаню наезжали допрежь того?
– Отрицает. Да и не похож он на пуганого. Коньячок сосет, частных сыскарей, орет, найму, душу выну…
Скрябин замолчал и глянул на подполковника весьма даже выразительно, словно спрашивал: «Ну что меня дальше-то мотать?»
– Вопросы есть? – спросил он. – Бумаги все – вот они…
– Нет вопросов, – ответила за всех Даша. – Гуляй, счастливчик…
– Начальство аналогичного мнения, – сказал Воловиков отрешенно.
Счастливчик с нескрываемой радостью покинул кабинет. Хозяин кабинета помолчал приличия ради – ибо исстари заведено, что в таких вот случаях любому, подпадающему под категорию «шефа», прямо-таки положено помолчать минутку с умным видом, а потом осведомился:
– Ну, а ваши детали, штемпы?[1] Опускайте то, что я на месте сам видел.
– Золотишко вы ведь не видели? – спросила Даша.
– Сережки на ней видел. Что оказалось, золото с пробой?
– Ага. И цепочка на шее, но поменьше весит, чем у Артемьевой. Зато, когда сняли перчатки, обнаружилась золотая печатка приличного веса. Гайка определенно мужская, на пальце вихлялась, по размеру совершенно не подходит. Недавний подарок или случайная покупка, любая женщина поторопилась бы переделать в нечто женское или хотя бы обжать по размеру. Печатка, кстати, нестандартная, явно сробленная на заказ, мы этот следок потопчем… – Даша придвинула несколько бумажек. – Значит, Шохина… Семнадцать лет и три месяца, училась в одиннадцатом классе тридцать четвертой школы. Это от ее дома далековато, но школа престижной считается, в нее рвутся… Кстати, в этом плане они с Артемьевой нисколько не пересекаются – та кончала шестнадцатую. И отчие дома их разделяет километра два.
20 
