Последние отзывы

  107  

Чем дольше я разглядывала ее, тем сильнее мне становилось не по себе. В отличие от безмятежного лица Пресвятой Девы, лицо Никс было суровее и неприступнее каменного изваяния.

— Не делай этого, моя Богиня! — услышала я сдавленные рыдания Калоны. — Умоляю тебя!

— Я ничего не делаю, Калона. Ты сам сделал свой выбор. Даже своим Воинам я оставляю свободу воли, и не требую использовать ее мудро.

Меня потрясла ледяная суровость, звучавшая в каждом слове Богини. На какой-то миг она напомнила мне Афродиту в самые худшие ее времена!

— Я ничего не могу с собой поделать! Я был сотворен испытывать эту муку! И это не свобода воли, моя Богиня. Разве я свободен? Это предопределение!

— Твоя Богиня еще раз повторяет тебе — ничего не предопределено заранее. Ты творишь свою судьбу по собственной воле.

— Но я не мог справиться со своими чувствами! Не мог перестать быть собой!

— Ты ошибаешься, мой Воин. И ты заплатишь за эту ошибку.

Никс подняла свою прекрасную руку и взмахнула ею. В тот же миг какая-то невидимая сила подняла Калону в воздух, а потом отпустила, и он полетел вниз, кувыркаясь и переворачиваясь.

Калона падал.

Я видела его падение.

Видела, как он кричит и бьется от муки, но продолжает падать, падать и падать. Когда, наконец, сломленный, искалеченный и окровавленный, он рухнул на зеленое поле, показавшееся мне похожим на прерию, крылья его были черны, как ночь.

С криком боли и ужаса Калона рядом со мной вскинул руки и закрыл картину прошлого.

Когда воздух вокруг нас перестал дрожать, передо мной снова была крыша дворца. Калона выпустил мою руку и, отойдя в сторону, сел на мраморную скамью под апельсиновым деревом. Он не произносил ни слова. Просто сидел и смотрел на сверкающую синеву Средиземного моря.

Я подошла к нему, но рядом не села. Остановившись в двух шагах от скамьи, я впилась взглядом с лицо Калоны, пытаясь понять, могу ли я верить тому, что видела и продолжаю видеть перед собой.

— Почему она сбросила тебя вниз? Что ты сделал?

Калона посмотрел мне в глаза.

— Я слишком сильно ее любил, — ответил он бесстрастно, как призрак.

— Как можно слишком сильно любить свою Богиню? — машинально спросила я, и тут же прикусила язык, потому что ответ был очевиден. Мне ли не знать, что любовь бывает разной! Выходит, любовь Калоны была неправильной?

— Я ревновал. Я возненавидел Эреба.

Разинув рот, я уставилась на Калону. Так вот в чем дело! Эреб был божественным Супругом Никс!

— Любовь заставила меня нарушить Клятву. Я был настолько одержим страстью, что больше не мог защищать свою Богиню. Я не оправдал звание Воина.

— Это ужасно, — пробормотала я, невольно подумав о Старке. Он служил мне всего несколько дней, но я уже успела узнать, что мой Воин утратит часть души, если не сумеет защитить меня. А сколько Калона служил Никс? Века? Тысячелетия?

Внезапно я поняла, что жалею его. Но это невозможно! Я не могла испытывать к нему жалость! Да, его сердце было разбито, и он был изгнан из царства Богини, но ведь после этого он превратился в настоящего мерзавца! Он сам стал тем самым злом, с которым когда-то сражался!

Калона кивнул, словно услышав мои мысли, и сказал:

— Да, я творил ужасные дела. И продолжаю делать это. После падения я уже не мог быть прежним. Я изменился. А потом привык к внутренней пустоте. Столетие за столетием я пытался найти ту, что смогла бы исцелить кровавую рану, оставленную Никс в моей душе, в моем сердце. Когда я нашел ее, то не подозревал об обмане. Я не знал, что она всего лишь иллюзия, созданная мне на погибель. И я с радостью отдал ей всего себя. Ты знаешь, что она плакала, когда ей пришло время превратиться в прах и глину, из которой ее создали? Ты знаешь, что она не хотела расставаться со мной?

Я дернулась, словно от удара. Я знала, о ком он говорит. И плач А-и я тоже помнила.

— Да, — сипло выдохнула я. — Знаю. Я помню.

Глаза Калоны изумленно расширились.

— Ты помнишь ? В твоей душе сохранились воспоминания А-и?

Поймите меня правильно, я не хотела признаваться ему в этом, но и солгать тоже не могла. Поэтому я решила в двух словах выдать ему крошечный кусочек правды:

— Всего одно воспоминание. Я помню, как она исчезла. И как плакала.

— Я рад, что ты не помнишь ничего другого, потому что ее дух еще долго оставался со мной, погребенный в тесной тьме подземелья. Я не мог дотронуться до нее, но постоянно чувствовал ее присутствие. Наверное, только это спасло меня от безумия.

  107