Последние отзывы

  37  

— Это что-то сверхъестественное, — сказала Памела, отирая с лица капли. — Я думала, здесь дождей и быть-то не может. Ух…

Она нахмурилась, глянув на свои туфли.

— Похоже, я только что загубила вконец мои драгоценные башмачки от Джимми Чу.

Аполлон, покосившись на туфли, спросил:

— Как ты вообще можешь ходить на таких кинжалах?

Памела подняла ногу и помахала ею в воздухе. Она восхищалась своей красивой лодыжкой.

— Умение ходить на каблуках в три с половиной дюйма — признак настоящей женщины. — Она провела рукой по волосам, от чего они самым восхитительным образом встали дыбом.

— Вот бы не подумала, что такое маленькое дерево может так надежно укрыть от дождя. — Она посмотрела вверх. — Похоже на зеленый зонтик.

— Ну, капли все-таки просачиваются, — возразил Аполлон, показывая на несколько капелек, прорвавшихся сквозь божественную защиту и упавших на землю. — Зато дождь разогнал всю эту толпу.

Тут же забыв о странном дереве, Памела усмехнулась и кивнула.

— Да, мы как будто очутились в нашем собственном маленьком мирке.

Аполлон коснулся пряди ее коротких мокрых волос.

— Думаю, так оно и есть.

И тут по ту сторону завесы дождя и интимности вновь ожил фонтан, и страстный голос Фэйт Хилл поплыл вокруг них:

• Мне не нужна еще одна утрата, я не хочу
• вновь горестно рыдать
• И пробираться путаной тропою.
• Так что пока, мой милый… нет, прощай!

Но на этот раз они не следили за игрой воды.

— Это ты сделал, да? — шепотом спросила Памела. — Ты им заплатил, чтобы они пели именно эти песни?

Он покачал головой и обхватил ее лицо ладонями.

— Но ведь все равно эти песни о тебе, верно? Это ты — та ласточка, и ты — та женщина, которая не хочет больше плакать.

Памела могла лишь кивнуть в ответ.

• Этот поцелуй, этот поцелуй…

Так, словно песня звучала только для них и ни для кого больше, Аполлон привлек Памелу к себе и поцеловал. Он поцеловал ее как мужчина, который хочет уберечь свою возлюбленную от боли, сердечных страданий и печали.

Ее губы раскрылись на этот раз ему навстречу, и в то же самое мгновение Аполлон ощутил, как что-то щелкнуло и распахнулось внутри его, как будто отперся некий замок и дверца ловушки поднялась, впуская то, чего ему не хватало, чтобы заполнить пустую душу. Руки Памелы медленно поползли вверх в ответ на его объятие, и Аполлон забыл о горе Олимп; он забыл заодно и о мире современных смертных. Все его существо сосредоточилось на том, чтобы касаться Памелы, ощущать ее вкус и запах. Но тут она содрогнулась и негромко застонала, и мир мгновенно вернулся. Фонтаны снова угасли, ветер и дождь усилились.

— Да ты замерзла! — Он принялся растирать ее руки, мысленно обругав себя бесчувственным чурбаном.

Пока он изучал девушку, она промокла насквозь!

— Нам нужно поскорее вернуться. Ты можешь заболеть!

— Фебус… — Памела потянула его за руку, удерживая под деревом. — Нам действительно лучше бы возвратиться в отель, но я вздрогнула не из-за дождя. И тебе лучше знать это, хотя я и выгляжу, наверное…

Она отерла каплю, сползавшую по лбу.

— Выгляжу как утопленница, но я все же не изящный тепличный цветочек. Я не растаю… и я наслаждалась каждой секундой этого поцелуя под дождем.

Аполлон почувствовал, как тяжесть в груди исчезла от теплоты ее взгляда. Значит, не он один ощущал связь, возникшую между ними; Памела тоже все поняла. И где-то в глубине его существа послышался голос инстинкта, говорившего, что это и есть то, что связывает мужчину и женщину… это и есть танец любви смертных.

— Но я, конечно, промокла основательно, а дождь, похоже, и не думает кончаться, — сказала Памела.

Аполлон, разумеется, мог не позволить ни единой капле упасть на Памелу, пока они доберутся до «Дворца Цезаря», но он никак не смог бы объяснить ей такой фокус.

Вот что я тебе скажу… я тебя обгоню и первой добегу до «Дворца». — Памела лукаво улыбнулась.

— Но ты не сможешь бежать в такой обуви! — воскликнул он, показывая на ее туфли.

— Ну… мы ведь в Лас-Вегасе, так? На что спорим?

И, не дожидаясь ответа, она с визгом бросилась вперед, прямо под дождь. Аполлон со смехом погнался за ней, держась позади ровно настолько, чтобы хорошо видеть кругленькие ягодицы, подпрыгивавшие в такт коротким женским шагам Памелы.

  37