Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
139 
– Только смотри не проболтайся, что я на чердаке! – Я глянул на Машку очень сурово.
– А что случилось, Геннадий!? – Теперь уже он встревожился по-настоящему.
– Всю историю рассказать тебе не могу. Она не очень интересная. А если коротко, то меня хотят зацапать менты. Наверное, ты слыхал, что на квартире у Елизаветы Петровны был обыск и меня повязали?
– Говорили…
– Я сбежал из тюряги. Теперь ты понял, зачем такие предосторожности?
– Понял… – Машка смотрел на меня с сомнением и опаской.
– Не волнуйся, я никого не зарезал и ничего не украл. Просто я кому-то перешел дорожку и теперь со мной хотят свести счеты.
– А-а… – Машка облегченно закивал головой – такое объяснение в свете его прошлых проблем бомжа вполне устраивало. – Так я пошел…
– Удачи…
На душе было тревожно. А вдруг, все-таки, в квартире засада? Про Машку я особо не волновался. Его знала вся округа, так что впаять ему криминал не сможет ни один мент.
Если он чем и провинился перед государством, так это тем, что еще пока живет и даже помаленьку здравствует, несмотря на все перипетии и коллизии, сотрясающие обнищавшую страну.
Но что касается меня… А если за ним проследят и возьмут меня тепленьким? Ну и пусть, решил я. ИВС гораздо лучше, нежели пыточная Ильи Иосифовича и иже с ним. Какнибудь разберемся…
Машка вернулся сияющий как новая копейка.
– Этот? – Он положил на мою ладонь большой ключ с очень хитрыми бородками.
– Ну ты орел… – Я взял заранее припасенный шнурок, привязал к нему ключ и повесил эту очень ценную для меня железку на шею. – Деньги нашел?
– Конечно… – Машка как-то робко достал из кармана газетный сверток.
Я улыбнулся – похоже, мой приятель боялся, что я уже забыл о своем обещании.
– Я возьму стольник – на проезд, остальные твои.
Машка расцвел как репейник…
Никто за мной не следил, никто не делал попыток спрятать меня за решетку или пустить пулю в лоб. Со всяческими предосторожностями я выбрался из дома, прошагал километра два, чтобы отойти подальше от нашего микрорайона, и наконец добрался до злачного места, небольшого ресторана, где всегда можно найти такси. Я мог бы остановить машину и с обочины, но это было опасно. Вдруг мои "друзья" будут ехать мимо, а я вот он, стою словно на подиуме в лучах прожекторов?
Таксист оказался несловоохотливым, за что я был весьма ему признателен. Мне не то что говорить – думать не хотелось. Только после дозы Машкиного пойла, которое он гордо наименовал вином, до меня наконец дошло как я дико устал. Мне хотелось зарыться прямо там, на чердаке, в кучу барахла и спать сутки, не просыпаясь…
Шел второй час ночи когда я наконец добрался до двери, ключ от которой висел у меня на шее. С виду она была ничем не примечательная и находилась в самом обычном доме, на третьем этаже. Таких замызганных, обитых рваным дерматином дверей везде полно, в любом городе, даже в столице. Правда, эта была со странностями, на первый взгляд (да и на второй тоже) совершенно не бросающимися в глаза. И только если кому-то взбредет в голову, например, взломать ее, то под дерматиновой обивкой и деревянной основой он наткнется на толстый металл, который не берет и каленое зубило. Но это еще не все.
Открыв весьма сложный замок (что проблематично даже для махровых воровдомушников), нежеланный гость натыкается еще на одну дверь и тоже металлическую, притом сейфового типа. Эта оснащена кодовым замком, последним писком моды в области охранных систем. Одолеть его под силу только асам своего дела, спецамэлектронщикам, и то не всем, а единичным представителям этой профессии.
Все! Я нахожусь в засекреченной явочной квартире, которая ждала меня восемнадцать месяцев. Замкнув за собой обе двери, я на полусогнутых проковылял в ванную, где залез под душ и полоскался минут десять. Горячая вода разморила меня еще больше, и до спальни я шел на автопилоте, с полузакрытыми глазами. По-моему, я уснул, даже не успев коснуться головой подушки – в полете, когда в буквальном смысле этого слова рухнул на кровать как подрубленный. Ни одно сновидение не потревожило мой покой; я был совершенно бесчувственным бревном, в котором едва теплилась жизнь – как у медведя, впавшего в зимнюю спячку.
Проснувшись, я поначалу не мог понять, где нахожусь и который час. Стрелки электронного будильника указывали на семерку, но возникал закономерный вопрос: сейчас утро или вечер? Пришлось включать телевизор, который и сообщил мне, что через час-другой пора снова на боковую.
139 
