Глава восьмая

И вновь завертит нас...

– Ну хорошо, хорошо! – истерически вскрикнул Лаврик.– Давайте, я покажу... Пошли...

– Это почему же ты? – дернулся к нему Мазур, налетел грудью на предусмотрительно выставленный ствол автомата и замер. Повторил с дрожью в голосе: – Это почему же ты один?

– Вот это уже лучше,– сказал Леон с некоторым одобрением.– Все идет, капитан, как я и предсказывал: ребятки, даром что молоды, хотят жить... Ксав, возьми-ка обоих и в темпе двигай к тайнику. Если они не принесут сюда все через...

– Вы что, рехнулись? – огрызнулся Лаврик.– «Принесут»... Там килограммов двести золота, только и бегать с такой ношей на горбу по кораблю...

– Да? – спокойно сказал бородач.– Ну, простите, господа, увлекся. В самом деле, я как-то не подумал... Просто покажете тайник. Ксав, если не уложитесь в четверть часа, я велю ухлопать этих,– он кивнул на Мадлен и Дракона.– Вам ясно, господа кладоискатели?

– Не уложимся,– сказал Мазур.– Одна дорога сколько времени займет – нам в нижний трюм спускаться, потом вылезать оттуда, да и тайник нужно еще открывать, мы же не в простой шкафчик все свалили...

– Ну ладно, полчаса,– сказал Леон. Как он ни пытался остаться невозмутимым, а глаза поблескивали азартом.– Покажете тайник Ксаву, возьмете пару пригоршней для наглядности и быстренько – назад. Или через полчаса этих двоих... Живо!

Повинуясь его жесту, двое автоматчиков развернулись к Мазуру с Лавриком, бдительно наставили трещотки. Ксавье, поигрывая пистолетом с глушителем, любезно предложил:

– Пойдемте, господа? Руки за спиной держите, так будет спокойнее и мне, и вам...

Они вышли из каюты и двинулись по коридорам – пустым, тихим, ничуть не изменившимся. Когда свернули за угол, Мазур, чуть повернув голову, негромко сказал:

– Ваши парни не услышат... Комиссар, вы вроде бы насквозь городской, культурный человек... Что вам в этой политике?

Комиссар хмыкнул:

– Мистер Мазур, государственность у нас еще не устоялась, и возможны самые решительные изменения...

– Хотите быть министром внутренних дел?

– А почему бы и нет?

– Это зыбко и нереально,– сказал Мазур, не замедляя шага.– А ценности есть ценности. Мы могли бы договориться, лучше уж делить на шестерых, чем отдавать неизвестно кому на самые дурацкие цели... Все равно этот ваш герильяс их пустит по ветру, на революцию или как там это у вас зовется...

Краешком глаза он видел лицо комиссара – честное слово, на нем какой-то миг присутствовало тягостное раздумье и борьба чувств. Комиссар Ксавье, человек в годах, был прагматиком, а не юным герильясом из пальмовых джунглей...

– Ну? – спросил Мазур.

– Мистер Мазур, там осталось двенадцать человек, не считая Леона,– ответил Ксавье быстрым шепотом, с ноткой явственного сожаления.– Я рискую запутаться в нешуточных сложностях... Справиться со всеми – нереально, да и остаток дней придется жить в вечном страхе, в особенности если переворот все же произойдет... Живо! – прикрикнул он, как человек, принявший окончательное решение.– У вас мало времени...

– Я помню,– сказал Мазур.– Сюда...

Увы, внести раскол в ряды противника не удалось. Ксавье вряд ли отличался особой идеологической преданностью этому их Фронту, но вот мести оставшихся безусловно боялся так, что это перевешивало любую жажду золота. И все же Мазур предпринял еще одну попытку. Он уже не надеялся прельстить комиссара златом, но следовало привести его в состояние тягостных раздумий. От этого у него ослабнет внимание, реакция станет уже не та, проще будет работать.

– Комиссар,– сказал Мазур.– А вы уверены, что эти парни с вами не согласны? Вдруг они тоже прагматики? Давайте спросим....

– Шагайте! – с долгожданными истерическими нотками в голосе поторопил Ксавье.– И не вздумайте...

– Давайте попытаемся, а? – гнул свое Мазур.– Нас будет уже пятеро, там, в капитанской каюте, ваших тоже пятеро, можно будет использовать момент...

  94