Последние отзывы

  26  

Когда они вернулись к карете, Дженива с ужасом увидела, что маркиз сидит на козлах с вожжами в руках. Она остановилась, собираясь протестовать, но, тут же поняв, что это бесполезно, кое-как устроилась в карете и приготовилась к катастрофе. Мужчины часто воображали себя умелыми кучерами, но управление шестеркой запряженных в карету лошадей являлось слишком сложным и рискованным делом.

Теперь она знала, к какому типу людей он принадлежит, вопреки внешнему равнодушию и искушенности маркиз Эшарт страдал избытком энергии. Как правило, в сражениях такие люди великолепны, но в будничной жизни они могут представлять немалую опасность.

Возможно, потому, что Дженива постоянно молилась, чтобы дорога оказалась ровной и по пути им не встретилось неожиданностей, с ними ничего не случилось, и они остановились пообедать в «Сан», что в Мул-Грине, нисколько не пострадав от того, что их вез кучер благородных кровей.

Эшарт легко соскочил с козел и повел своих спутниц в гостиницу.

— Полагаю, вы рады, что не оказались в канаве, моя дорогая?

Он определенно читал ее мысли! Сбросив накидки на руки слуге, Дженива и Талия поспешили в теплую гостиную. Как только туда внесли и Каллиопу, все сели за стол. Подали суп из бычьих хвостов.

— Долго нам еще ехать? — устало спросила леди Каллиопа.

— Два часа, если все пойдет хорошо. Мы должны приехать уже до темноты, дорогая.

И все же Эшарт казался слегка обеспокоенным. Очевидно, маркиз искренне любил старых дам, что делало ему честь, но Дженива знала люди могут делить мир на части, некоторых любить, некоторых ненавидеть, некоторыми дорожить, а некоторых убивать.

Маллоренов Эшарт явно относил к той части, которую надо ненавидеть, или по меньшей мере к категории тех, кому он с удовольствием навредил бы, если бы мог. Разумеется, история леди Августы весьма печальна, но стоило ли продлять существование такой горькой обиды между следующими поколениями? Дженива с сожалением предвидела, что это будет только разрушать жизни людей.

Когда в разговоре наступила пауза, она сделала слабую попытку вмешаться:

— Поскольку ваши семьи в таких плохих отношениях, милорд, как, по-вашему, вас встретит лорд Родгар? Надеюсь, обойдется без неприятностей…

— Вам не стоит беспокоиться, любимая, знать умеет владеть собой в противном случае можно заслужить неодобрение, всего лишь чихнув в присутствии короля.

— Но как от этого удержаться? — наивно спросила Дженива и потянулась к главному блюду.

— О! — воскликнула Талия. — Это совсем не просто. Я помню, леди Миллисент Флокс простудилась, но королева Анна не отпустила ее. Тогда она засунула в нос кусочки ваты в надежде, что это помешает ей чихнуть, однако потребность чихнуть оказалась сильнее, и ватные тампоны пролетели по комнате как пули из пистолета! В результате бедной Миллисент запретили появляться при дворе, хотя я думаю, она об этом не жалела.

Дженива поставила на стол фрикасе из цыпленка, затем блюдо тушеного горошка.

— Удивляюсь, что кто-то, кроме находящихся в безвыходном положении, желает служить!

Эшарт, подняв бровь, посмотрел на нее:

— А если бы от этого зависело, получит ли ваш отец звание адмирала, вы бы пошли на службу?

— Чины на флоте не покупаются, как в армии.

— Но продвижение часто надо подмазывать. Дженива добавила еще блюдо жареного картофеля и села, молча соглашаясь с ним. Карьере отца и в самом деле помогал его троюродный брат, виконт.

Разговор перешел на другие дворцовые дела, и из него Дженива узнала, что обе леди Трейс одно время являлись фрейлинами королевы и, помимо прочего, в их обязанности семья вменяла необходимость держаться поближе к монарху и блюсти интересы Трейсов. Она призналась себе, что такое существовало во всех слоях общества. Много раз сама Дженива и ее мать старались ублажить джентльмена, занимающего высокий пост, или его жену, потому что они могли повлиять на карьеру отца. Она была рада, что служба при дворе и дворцовые интриги не грозят ей в будущем, если только дом великого маркиза Родгара не окажется своего рода королевским двором и ей не придется пятиться, покидая его общество, вставать и делать реверанс каждый раз, когда он будет входить в комнату, и сдерживаться, чтобы не чихнуть.

Дженива знала и менее знатных дворян, которые требовали почти того же, но это было уже слишком; и все же тяжелые тревожные мысли не выходили у нее из головы всю остальную часть пути.

  26