Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
117 
– Боишься, что он все-таки расколется?
– Боюсь, – признался Червиньский. – И тогда на меня повесят всех собак.
«Это точно, – злорадно подумал Жулинский. – Особенно если узнают, что ты заставлял меня следить за Стахом и его компанией. С какой стати? Делать больше нечего было? А сейчас говоришь всем, что я – не я, и хата не моя…»
– Но, насколько я знаю, Стах и не помышляет о перемене места жительства… – сказал он
– Вот и подсоби ему в этом.
– Как?
– Посоветуй, чтобы он слинял отсюда со скоростью звука. Я уверен, что ты найдешь убедительные слова.
– Он не послушает меня, – упирался Жулинский.
– Послушает. Для него ты авторитет.
– Стах чересчур себялюбив и упрям, чтобы прислушаться к здравому совету.
– Скажешь, что им сильно заинтересовался следователь прокуратуры, и что его вот-вот арестуют. Если у Стаха рыло в пуху (а это несомненно так), он смажет пятки салом уже сегодня. От кого ты это узнал?
- Сошлись на меня. А я подтвержу твои слова определенными действиями. Тогда он точно поверит.
– Попробую… – угрюмо буркнул Жулинский. – Так я пошел?
– Иди. Бывай здоров…
«Старая сволочь! – с ненавистью думал участковый, глядя на Жулинского через окно. – Своими руками удавил бы. Ан нет, нельзя… У него точно есть хорошие связи. В этом вопросе он не врет. Начнут копать, и все выроют, если сильно захотят…»
«Пся крев, холера ясна! – ругался Жулинский, спиной ощущая недобрый взгляд Червиньского. – Не было мне печали Стаха убеждать. Сам съедет отсюда, если припечет. Но, похоже, он пока так не думает. Значит, его вины в смерти Збышка нет (если тот, конечно, отдал Богу душу). И, скорее всего, Червиньский это знает. Тогда зачем ему нужно убрать Стаха из поселка? Да еще с моей помощью? Мог бы и сам подсуетиться. Что-то здесь нечисто…»
Когда Жулинский появился в своем питейном заведении, Стах как раз любезничал с Баськой. Он уже был сильно навеселе, а его собеседница, зазывно хихикая, артистично демонстрировала ему свои жен ские прелести.
– Баська! – зло рявкнул Жулинский. – Иди за стойку! Люди ждут.
– Ты чего, па? – удивилась дочь.
– Больше повторять не буду! Сейчас как звездану между глаз…
Немного обиженная Баська предпочла не усугублять конфликт. Подмигнув Стаху, она легко вспорхнула со скамьи и убежала обслуживать клиентов, которые уже начали шуметь и возмущаться долгим ее отсутствием.
– Сидишь? – недружелюбно спросил Жулинский.
– Сижу, – вяло ответил Стах. – А что?
– Ничего. Только я на твоем месте уже сидел бы не здесь, а в поезде, который едет в Москву, или, на худой конец, в Сибирь.
– Не понял…
Коповский вздрогнул и пристально посмотрел на старого прохиндея.
– А что тут понимать. Тобой менты сильно интересуются. Следователь спрашивал…
– Они всеми интересуются, – мрачно буркнул Стах.
– Скажи мне, Сташек, я желал тебе когда-нибудь зла?
– Нет… не припомню.
– Вот видишь. И сейчас не желаю. Скажу по секрету – только смотри, не продай меня! – Червиньский попросил, чтобы я не спускал с тебя глаз. Говорит, подержи его в своем поле зрения всего лишь один день – до завтра. Он ведь знает, что обычно ты сидишь у меня до позднего вечера. Смекаешь, чем пахнет?
– Дураку ясно… – Стах икнул. – Принеси мне чего-нибудь покрепче… чтобы в мозгах прояснилось.
– Это всегда пожалуйста…
Стах и сам хотел на некоторое время уехать из поселка. Денег у него теперь было много, в любом городе можно неплохо устроиться – снять квартиру, найти клевую работу… или какой-нибудь левый заработок на тонкой грани между законом и преступлением.
Такой вариант был даже более предпочтительный. Стаху совсем не улыбалась перспектива горбатиться, например, на стройке за жалкие гроши. Но он не хотел влезать по уши и в полный криминал. Хватит с него зоны…
И вот теперь она снова замаячила перед ним во всей своей неприглядности. Стах не представлял, в чем его могут обвинить, но он по прежнему опыту точно знал, что обвинительное заключение можно высосать из пальца, и доказывай потом, что ты не арап Петра Великого и что никогда не был знаком с арабским террористом Бин Ладеном. Тем более, что ни говори, а мелкие грехи за ним водились. Это если не брать во внимание грабеж музея и смерть сторожа…
Стах сидел у Жулинского до семи вечера, пытаясь разобраться со своими мыслями. Вокруг него образовалась компания, но он почти не принимал участия в совместном трепе.
117 
