Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
31 
Когда стало еще легче, он первым делом бросил взгляд на часы. Долго таращился на секундную стрелку – нет, она исправно кружила по циферблату, часы не стояли. Но если им верить, самум продолжался всего двадцать две минуты! А казалось, несколько часов…
Он приподнялся, сел на корточки, выгребаясь из кучи наметенного песка. Там и сям точно так же барахтались его спутники, протирая глаза и охая, выплевывая песчаные кляпы. Мазур машинально считал шевелившихся – все до единого, включая пленника, добросовестно ворочали ручками-ножками, приходя в себя, хотя физиономии у них… Ну, у него, надо полагать, рожа не лучше. Он вспомнил женщину на верблюде, и Мазура прямо-таки затрясло…
Опамятовавшись немного, вернувшись в подобие рассудочной готовности к любым сюрпризам, он покосился на Вундеркинда с вялым злорадством: гений разведки сидел на песке белый, как полотно, выпучив глаза, что та кошка из детского стишка, беззвучно открывая и закрывая рот, что та рыбка из другого стишка. «Вот так-то, – подумал Мазур. – Теория, мой друг, суха… А ты попробуй по-нашему – мордой в грязь, и ползком по ней, родимой, да подольше…»
Мир вокруг выглядел уже вполне нормально – если только это определение применимо к необозримым просторам горячего песка, освещенным ослепительно белым солнцем. Ландшафт изменился – где намело высоченные барханы, где появились длинные ямы. Старательно шаря взглядом по пескам, Мазур поймал себя на том, что высматривает следы верблюда с распоротым брюхом, – и зло отплюнулся, прогоняя наваждение.
Хотя коленки подгибались и во всем теле стояла отвратительная слабость, он выпрямился, прочно утвердившись ногами на песке, приосанился и рявкнул намеренно грубо:
– Ну, отдохнули? Кончай валяться, шагом марш!
Не последовало ни возражений, ни нытья – люди покорно поднимались, выстраивались в цепочку прежним порядком.
– Отставить! – рявкнул Мазур так, что любой держиморда-унтер позавидовал бы. – Сели все! Оружие почистить!
Все это было, конечно, произнесено по-английски, конспирации ради. Глядя, как подчиненные проворно отмыкают магазины и лязгают затворами, выбрасывая патроны из стволов уже привычными, автоматическими движениями, Мазур понял, что вверенное ему подразделение преодолело пресловутый психологический шок. Главное – не давать передышки, вовремя занять руки привычными манипуляциями и давить на мозги привычными командами – и наплевать на любые самумы с их миражами и призраками. Нет, но до чего явственно мерещилось…
Они выступили в путь через четверть часа.
И почти сразу же напоролись.
Выйдя из-за выветрившейся скалы, они чуть ли не нос к носу столкнулись с похожей цепочкой людей, числом девять – пропыленная униформа песчаного цвета, мешки за спиной, укутанные куфиями худые смуглые лица, черные слезящиеся глаза.
Их разделяло метров десять, не больше. Автоматы с той и с другой сторон мгновенно поднялись. Мазур вмиг определил, что неизвестные вряд ли представляют собой регулярное воинское подразделение – одежда из одной каптерки, но вот с вооружением полный разнобой: тут и «Калашниковы», и парочка старомодных английских винтовок, и французские тарахтелки не самой последней системы, и обшарпанная «эм-шестнадцатая»…
А потом он вычислил командира чужих – по взглядам, которые на того искоса бросали эти поджарые, худые субъекты, чьи пальцы точно так же закостенели на спусковых крючках. Впился в него изучающим взглядом – как и тот в Мазура. Возраст определить трудно, видны только черные злые глаза над краем пропыленной куфии, – но их старшой не производил впечатления неопытного юнца. Стоял спокойно, подобравшись, как зверь, готовый к любым неожиданностям, к любому обороту дела. «Калашников» замер абсолютно неподвижно, уставясь на Мазура черным зрачком.
Они щупали друг друга взглядами, одновременно, синхронно пытаясь за какие-то секунды внести столько ясности, сколько возможно, понять встречного, прокачать, выбрать тактику.
«Это не держава, – окончательно уверился Мазур. – Не армия, не погранцы, в общем, не ведомство. Такой уж у них вид. Такое уж впечатление производят. Партизаны хреновы, а? Идут куда-то по конкретному делу, в точности, как и мы…»
Это напоминало встречу двух зверей, одинаково сильных, ловких и безжалостных – и вовсе не настроенных драться просто так, ради самого процесса. Работали какие-то глубинные инстинкты, не имевшие ничего общего с интеллектом хомо сапиенса.
31 
