Последние отзывы

  20  

— Что за дьявол?

Он отпустил мать; ее тело повисло на портьере, ноги закачались в нескольких ярдах от пола, а я, не обращая внимания на ослепительные вспышки боли, продолжала выкручивать вторую руку. Попыталась схватить нож, но раненые запястья не слушались. Тогда я отбросила клинки в сторону и, нагнув голову, бросилась на Макса. Надо было заполучить лишь несколько капель его крови, чтобы набраться сил для борьбы. Я со всех сил впилась в него зубами.

Неожиданный шум заставил меня повернуть голову к окну. Последнее, что я увидела, — дождь из осколков стекла, а потом что-то укололо меня в шею, и свет померк. Откуда-то издалека доносились крики. Я уже ничего не чувствовала. Какое это облегчение — избавиться от боли!

Сознание вернулось ко мне вместе с ощущением, что какая-то жидкость наполняет мое горло. Я хотела откашляться, но поток не прекращался, вынуждая меня глотать.

— …Ты не позволишь ей умереть! — послышался мне вопль матери.

Затем рядом прозвучал голос Кости:

— Ну, милая, пей! Ты должна выпить еще…

Я поперхнулась переполнившей рот жидкостью, и в этот момент смутные тени вокруг меня обрели ясные очертания. Мои губы были прижаты к липкой от крови шее, и я, глотнув снова и продолжая кашлять, отшатнулась.

— Хватит, — сумела выдавить я.

Чьи-то руки вернули меня в прежнее положение.

— Господь всемогущий, Котенок… — пробормотал Кости, трогая пальцами мое горло.

— Кэтрин! — закричала мать.

Я повернула голову и успела увидеть, как она, спеша ко мне, на чем-то поскользнулась. Обрывок портьеры все еще болтался на ее шее, но второй конец уже не был привязан к перилам лестницы. Из противоположного угла комнаты донеслись проклятья и ругательства Макса, и ему ответил женский голос с английским акцентом:

— Не двигайся, мелкая дрянь!

— Ты достала его? — леденящим голосом спросил Кости.

Аннет, как всегда, была энергична:

— Я поймала его, Криспин. — (Так Аннет по старой памяти называла Кости; это одно из его первых имен.)

Мать наконец добралась до меня; обняла, пытаясь оторвать от Кости, и одновременно ощупывала мое горло.

— Он закрыл рану? Кэтрин, с тобой все в порядке?

Только сейчас я заметила, что кровь повсюду; она покрывала грудь Кости, меня, пол и даже ближайшую стену.

— Что произошло? — спросила я, ощущая головокружение и неистовый восторг оттого, что осталась жива, и ужас при виде неимоверного количества пролитой крови.

— Макс напоследок разорвал тебе горло, — ответил Кости. Его зеленый пылающий взгляд выражал и глубокое облегчение, и сильнейший гнев. — Он не единожды попросит о смерти, пока я с ним разберусь!

6

Меньше чем через пятнадцать минут после моего звонка прибыл Дон с командой. Похоже, они нарушили все существующие правила дорожного движения, но вряд ли кто-то из местных полицейских рискнул выписать штрафа хотя бы за превышение скорости.

Кости и Аннет погрузили Макса в капсулу. Пока его забрал к себе Дон. Кости обещал позднее кого-нибудь прислать за пленником. Я могла радоваться тому, что дядя не стал возражать. Вообще шеф вряд ли станет долго терпеть Макса: взгляд, которым обменялись братья, пока Макса запихивали в капсулу, свидетельствовал о долгой и непростой истории их взаимоотношений. Дон отвернулся раньше, чем Макс начал сыпать проклятьями.

Чтобы излечить мои раны, потребовалось несколько пинт крови. Кровь Кости исцелила меня, но пульс опасно замедлился.

— До конца оставалось совсем немного, — сказала я Кости, неуверенно улыбнувшись после заключительного вливания.

Мы сидели в его машине, и Кости старался стереть полотенцем пятна крови с моего лица. Пора уезжать. Кости не хотел оставаться у дома матери дольше, чем это было необходимо, ведь никто не знал, кому Макс и Калибос рассказали о своих планах.

Мой взгляд утонул в глазах Кости.

— Я бы все равно тебя вернул, Котенок. Превратил бы в вампира или вурдалака, даже если бы ты меня возненавидела после этого.

— Не вернул бы, если бы Макс выполнил свои угрозы, — пробормотала я. — Он собирался разрубить меня на части.

У Кости вырвалось шипение, от которого у меня волосы встали дыбом. Однако он быстро взял себя в руки:

— Я это запомню!

Меня переполняли самые разные эмоции: облегчение, запоздалый ужас, гнев, возбуждение и сильное желание обнять Кости и сказать ему, как я счастлива вновь его видеть. Но сейчас нельзя было раскисать, и я на время спрятала свои чувства.

  20