Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
24 
Она опасливо оглянулась, ускорила шаг:
– Они за нами не погонятся?
– Не думаю, – сказал Мазур. – С них хватит... А почему ты так странно себя вела?
– Ты о чем?
– Для законопослушной американской девочки было бы наиболее естественным в такой вот ситуации орать, как корабельная сирена, призывая полицию... А ты и не пискнула. Настолько испугалась?
– Понимаешь ли... Я не знала, стоило ли звать полицию.
Мазур приостановился, глянул на нее с любопытством:
– То есть?
– Черт тебя знает, Дик. Вдруг бы я тебе навредила?
– Ого! – сказал Мазур. – Интересное заявленьице. Милая, я полиции ничуть не боюсь, документы в порядке и никаких хвостов за мной нет. Совершенно нечего опасаться.
– А как это совмещается со всеми странностями вокруг тебя? Этот тип, потом эти четверо... Я, конечно, не специалист, но они, по-моему, на обычных хулиганов не похожи...
– Умная девочка. И наблюдательная.
– Что тогда?
У Мазура мелькнула великолепная идея. Никто ему, конечно, не давал санкции на подобные хохмы, но и не запрещал...
– Тьфу ты, – сказал он совершенно естественным тоном. – Мне только сейчас пришло в голову... Вот оно что... А ведь чертовски похоже...
– Ты о чем?
– Довелось мне сидеть в тюряге... – сказал Мазур.
– Тебе?!
– А что тут необычного? – пожал плечами Мазур. – Три года сидел, у нас в Австралии.
– За что?
– Ловил девушек в темных закоулках. Насиловал, грабил и перерезал глотки. После девятой повязали.
– Да ну тебя! Думаешь, я поверю?
– Проницательная девочка, – сказал Мазур.
– Просто немного знаю жизнь. Дали бы тебе три года за такие вещи... Тут пожизненным пахнет...
– От тебя ничего не скроешь, – сказал Мазур. – Ладно. Порезал одного парня в кабаке. У него тоже был нож, и он сам нарывался – в портовых кабаках такое случается сплошь и рядом, знаешь ли. Но мне повезло больше. Вот и сидел три года. Так вот, там были парни гораздо похуже меня. И они меня потом хотели взять на работу... Смекаешь? Работа была очень уж поганая и рискованная, за такую как раз можно словить пожизненное. А у меня есть свои правила. Не тянет что-то делать нарушение закона профессией. Ну, послал их подальше и смылся. Вот и вполне может оказаться, что они меня и тут отыскали...
– Кошмар какой. Нужно, по-моему, обратиться в полицию. Если ты и правда ни в чем таком не замешан...
– Легко сказать, – хмыкнул Мазур. – А в чем их обвинить, и где улики? Сама посуди... Ладно, рано или поздно отвяжутся. На мне, в конце концов, свет клином не сошелся.
Какое-то время она молча шагала рядом с ним. Искоса поглядывая на спутницу, Мазур втихомолку веселился. Задумка была неплохая: если она все же не имеет никакого отношения к этому придурку в белом, должна чувствовать себя не лучшим образом: нежданно-негаданно оказалось, что связалась с чертовски мутнымпарнем, вокруг которого кружится непонятная суета с криминальным оттенком. Если и дальше будет поддерживать отношения как ни в чем не бывало, значит, имеет к тому самые серьезные поводы... или просто бесшабашная. Черт, ну не Штирлиц я, сказал себе Мазур с нешуточным сожалением. Тот бы моментально установил истину, а мне вот не докопаться...
– Надо же, какой ты, оказывается, романтичный...
– Вздор.
– Нет, правда. В тюрьме сидел, по морям плавал, чуть не зарезал кого-то... До сих пор все мои знакомые были жутко добропорядочными и респектабельными.
Мазур подумал: то ли благонравная девочка, по контрасту с прежней размеренной жизнью возжелавшая пощекотать нервы сомнительной экзотикой, то ли поставлена в условия, когда просто нельзя отлипнуть от мистера Дикинсона. Нахамить ей, что ли?
– Вот уж кем меня не назовешь, так это респектабельным, – сказал он, не раздумывая. – Два месяца как из-за решетки. Все бы ничего, но без женщин тяжеловато...
Она фыркнула:
– Ходят слухи, вы там какой-то выход находите...
Мазур остановился, повернул ее к себе, аккуратно прислонил к теплому шершавому стволу вольно произраставшей пальмы, придвинулся вплотную и осведомился на ухо:
– Подробностей хочешь?
Она закрыла глаза и какое-то время смирнехонько пребывала в его объятиях, отвечая на поцелуи и позволяя вольничать руками, вырываться начала гораздо позже, возмущенно шепча:
– Ну не здесь же!
– А как насчет романтики? – поинтересовался Мазур, немного умеряя натиск.
– Это уже не романтика... Поехали домой.
– А дома что?
24 
