Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
27 
– А, так вы остались верны детской мечте! Я же хотел стать рок-звездой. Не удалось.
Официант принес нам десерт. Софи закурила. Похоже, она высаживала за день пачки две. Наверное, из-за этого выглядела такой бледной. Но вообще-то ей это безумно шло. Было частью ее личности. Без этих кругов под глазами и белой кожи она не сумела бы приобрести восхитительный облик 50-х годов.
– Знаете, чего мне больше всего не хватает в профессии журналиста?
Я отрицательно покачал головой, продолжая поедать мороженое.
– Треска пишущих машинок. Я обожаю этот звук. В фильме слышишь, как репортеры и секретарши стучат как бешеные на своих больших металлических машинах… и еще скрип валика, когда вытаскивают лист бумаги! Глупости, но мне так нравится. Теперь везде компьютеры, и эти звуки навсегда исчезли из редакций. К тому же люди все чаще работают в выгороженных клетушках.
– Так печатайте на машинке!
– Ну уж нет. Звук мне нравится, но работать на компьютере куда удобнее. И потом, такие люди, как я, сейчас не вылезают из Интернета.
– Что ж, хоть в этом мы схожи: я сам не могу оторваться от экрана монитора и сижу за компьютером почти весь день.
– Ваш агент думает иначе!
– О нет, нет! Не говорите мне о нем! Я здесь для того, чтобы забыть его, помните об этом! Лучше расскажите мне о себе. Например, о ваших родителях…
– Даже так? Это что же, допрос?
Софи подняла брови и отодвинулась вместе со стулом, чтобы закинуть ногу за ногу.
– Ну, вы же познакомились с моим отцом! А я даже не знаю, есть ли у вас семья. Я вообще ничего не знаю о вас!
Она улыбнулась. Вновь придвинула стул, положила локти на стол, уперлась подбородком в собственные кулаки, посмотрела мне прямо в глаза. И приняла решение – удовлетворить мое любопытство. По крайней мере, частично.
– Будь по-вашему. Так вот, я родилась в Париже. Единственный ребенок, как и вы. Мои родители оба на пенсии… Они потрясающие люди. Мне с ними очень повезло.
– У меня была замечательная мать, поверьте…
Она улыбнулась.
– А чем они занимались прежде? – не отставал я.
– Отец всю жизнь отдал системе национального образования, он преподавал филологические науки в выпускных классах и в университете. Именно он привил мне критический дух, как принято говорить. Летом у него был двухмесячный отпуск, и мы с ним побывали почти везде. Мама иногда присоединялась к нам на три недели, но все остальное время я проводила только с ним. Это было изумительно! Мы посетили Соединенные Штаты, Китай, Москву, даже Японию и Индию! Когда я думаю об этом, мне становится стыдно, ведь он меня так избаловал! Взамен он требовал одного – чтобы я вела бортовой журнал.
– Занятно…
– Каждое лето я заполняла тетрадь в сто страниц, описывая свои впечатления о стране, где мы побывали…
– Вы сохранили эти тетради?
– Конечно. Писала я отвратительно, но отец внимательно читал каждую страницу, и я страшно этим гордилась. Я уже воображала себя великим репортером…
– А ваша мама?
– Она была врачом. С ней мы общались меньше. Но это необыкновенная женщина. С очень сильным характером, очень мужественная, очень преданная…
– В общем, детство у вас было идеальное?
Она прервала свой рассказ и склонив голову к плечу, стала изучать меня, словно пытаясь что-то прочесть в моих глазах.
– Идеальное? Да, может быть. Вы хотите сказать, что я барышня избалованная и испорченная?
Я не смог сдержать улыбки.
– Вовсе нет! Напротив, очень мало таких людей, которые понимают, чем они обязаны родителям. Это так… так трогательно. Мне даже захотелось познакомиться с ними!
– Кто знает? Когда все закончится, мы могли бы заглянуть к ним. Отец превосходно готовит…
– А, так и это у вас от него… Забавно, но вы, похоже, были более близки с отцом. У меня же все наоборот.
– Так мне и показалось…
Вновь она проявила сдержанность и не попыталась разузнать больше. Наверное, сумела понять, что я не очень-то жажду распространяться об отношениях с отцом. Все-таки его присутствие ощущалось.
– У меня тоже есть вопрос, – сказала она. – Отчего Нью-Йорк?
Я вытаращил глаза:
– Отчего Нью-Йорк? Не знаю! Откровенно говоря, думаю, что я выбрал наугад. После смерти матери у меня было только одно желание – оказаться как можно дальше от отца. Билет до Нью-Йорка стоил не так уж дорого, и я не стал особо раздумывать. Мне просто не хотелось оставаться во Франции. А потом я влюбился…
27 
