Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
89 
Он не ложился, знал, что не уснет. Сидел и смотрел на спящую Марину. Марина спала неспокойно, металась, всхлипывала, но будить ее Панарин не решался, – иногда полезно выплакаться во сне.
Интересно, скоро ли прилетит Снерг? Он обязательно примчится самое позднее к обеду, он не сможет упустить такой сюжет. Сейчас он ничем не занят, спокойно бродит себе по Земле, и ничто его не тревожит, с работою ему чертовски повезло, и с Аленой ему чертовски повезло, правда, не в везении дело, но тем не менее…
Все-таки странно немного – лидером всегда был он, Панарин, а ведомым был Снерг, и в школе, и позже, когда Стах был студентом, а он курсантом. Но прошло время и лидером как-то незаметно стал Снерг, не признать этого нельзя…
Во время последнего разговора можно было заметить, что Стах чем-то удручен. Скорее всего, чувствует себя опустошенным после очередного фильма – он не раз описывал это состояние и откровенно называл его мерзким, глупой слабостью. Или с Аленкой снова что-то не поделили – они во многом похожи друг на друга, а при таком раскладе без периодических трений и ссор никак не обойтись…
Панарин вздрогнул и поднял голову. Марина села в постели и смотрела на него круглыми глазами – в них медленно таял страх.
– Что ты? – он торопливо сел рядом.
– Кошмар какой-то, – сказала Марина хрипловатым со сна голосом. – Жуткий сон, противный до невозможности. Какая-то седая старина, война, в город ворвались какие-то мерзавцы, и такое творится, разное до жути… Все этот замок, насмотрелись средневековья…
– Бывает, – сказал Панарин. – Мне тоже недавно снилось что-то похожее, реальное до жути. – Он обнял Марину и легонько покачал, как ребенка. Приятно было, что сейчас он может чувствовать себя защитником. – Спи. Тебе приснится, что ты принцесса, и никакой войны, только балы, и танцуют менуэт, король танцев и танец королей, и падают шпалерами очарованные кавалергарды, а ты надменна и холодна, и скоро ты станешь королевой… Ложись, вот так…
– Я в каком-то полубреду, – пожаловалась Марина, не открывая глаз. На щеках поблескивали влажные дорожки. – Плывет все, непонятно, где я… Ты меня любишь?
– Да.
– Ты считаешь меня своим злым гением?
– Нет, что ты, – сказал Панарин.
– И правильно, куда мне на такие значительные роли… Я очень плохая?
– Ну что ты.
– Плохая, наверное. Тебя вот мучаю. Ведь мучаю?
– Да, – сказал Панарин.
– Хочешь, я за тебя замуж выйду?
– А ты-то сама этого хочешь?
– Вряд ли, – она действительно была в каком-то полубреду. – Не знаю я, что мне с тобой делать, скорее всего, и дальше буду мучить, ты же у меня не первый и не последний, я уже говорила… Рассказать, кто был первый?
– Не нужно, – сказал Панарин. – Тебе завтра стыдно будет.
– Ага, и могу тебя возненавидеть… А ты меня можешь?
– Нет, – сказал Панарин. – Что бы ты ни делала.
– А это не означает, что ты слабый?
– Нет. Это означает, что я тебя люблю. Нашелся и на меня капкан.
– Это я-то капкан? Очень мило…
– Ты – та самая победа, что рифмуется с бедой, – сказал Панарин.
– И на том спасибо, я…
Панарин наклонился к ней – она ровно и глубоко дышала. Спала. Он осторожно поцеловал ее в щеку и на цыпочках пошел к креслу. Тяжело сел, почти упал. Что-то непонятное с ним творилось – голова казалась пустотелым шаром, набитым позванивающим стеклянным крошевом, сознание затуманивалось, наплывали странные звуки, сотня голосов бубнила в уши на разных языках нечто превосходящее всякое понимание. Он задремал на несколько секунд, спал и знал, что видит сейчас сон Марины, откуда-то появилась уверенность в этом, и не избавиться от наваждения. Он проснулся, но странности не кончились, он вдруг стал словно бы частью воздуха планеты, только более густой, имевшей форму человеческой фигуры, какие-то полотнища проносились слева направо, часть их, попадая в занятое Панариным пространство, вспыхивала в нем то ли светом, то ли звуком, а он расширялся до размеров галактики, сквозь него пролетали звезды, прорастали раскинутые на неизмеримую ширь огненные сети, колеблющиеся кораллы, он был частью грандиозного целого и самим этим целым…
«Замок!» – пульсировала искорка сознания. Микробы, вирусы, неизвестные бактерии, может быть, обитатели замка как раз и бежали от какой-то болезни со своей Атлантиды, но болезнь догнала, и люди разбежались в бреду, перемерли в горах… Нужно позвать кого-нибудь!
89 
