Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
102 
– Потому что дело не в деньгах! Либо мы ему помогаем, либо нет, а за двадцать златов чистой совести не купить!
Альк с Жаром озадаченно переглянулись. Оба они знали уйму случаев, когда этот товар обходился много дешевле.
– Хорошо, и чего же ты тогда хочешь? – саркастически поинтересовался крыс.
– Да, – почесал в затылке вор, – я тоже как-то запутался.
– Пусть извинится! – выпалила девушка.
– За цвет волос?! – Альк возмутился больше, чем когда с него требовали денег. – Да ты, девка, совсем очумела! Может, еще за отсутствие сисек у тебя прощения просить? Или за наличие…
– Эгей! А наши-то мужички недалеко отбежали, – спохватился Жар. – Гляди, подсматривают за нами издали. Шушукаются.
– Шмальни в них стрелой, – раздраженно посоветовал крыс. – Хотя… Знаешь, зови-ка их назад!
– Зачем?!
– Пусть принесут лопаты и выкопают тушу.
– Ага, разбежались они нам копать. – Жар всмотрелся в кусты и презрительно сморкнулся. Весчане поспешили получше прикрыться ветками.
– Пообещай за труды шкуру. Тогда они никому о нас не расскажут – мол, сами собрались и упокоили зверюгу, храбрецы-удальцы. А иначе раззвонят на всю округу.
Парень скривился – ему совсем не хотелось иметь дело с этими подлецами, да еще одаривать их. Но уж больно завистливые и досадливые у них рожи, такие вмиг заложат.
– Эй, ребята! – с отвращением окликнул вор. – Подзаработать не хотите?
Весчане вернулись быстрее, чем если бы за ними гнался шош. Из промыслов у них в Шошенке только мародерство и было.
Выслушав дело, мужики радостно закивали. Один побежал в веску за лопатами, а двое сразу принялись за работу, пока рогатинами и руками. Собаки увивались рядом, помогая лапами; иногда увлекались, начинали теребить шоша за шкуру, но мигом огребали пинка и сочной ругани. Свое ж уже, жалко!
Друзья тем временем собрали разбросанное добро и навьючили на корову.
– Везучая ты скотина! – Жар подвесил печальной Милке торбу с зерном. Останки его коровы продолжали торчать из земли, как невиданное дерево с пегим бочкообразным стволом и пятью ветками.
– Поди хоть говядины из нее нарежь.
– На кой? По такой жаре далеко не увезем… если она уже не завонялась.
– Подкопти над костром. Нам все равно ждать, пока мужики шоша не обдерут.
– Зачем?
– А безоары?
– Да ну их, пусть тоже забирают, – отмахнулась Рыска, которой не терпелось отсюда убраться.
– Жирно им будет!
По мнению Жара, хуже упущенной выгоды была только выгода, ушедшая к врагу. Вор, не трогая поясного кинжала, вытащил откуда-то «пырку», короткий широкий нож с обоюдоострым лезвием, и неуверенно подступил к туше. Разделывать коров парню давненько не приходилось, но где находится самое сочное мясо, он помнил.
Ночь выдалась прохладной, и стухнуть корова не успела. Цвету, правда, все равно была неаппетитного, темно-багрового с толстыми жилами. Парень выискал в сосняке одинокий ореховый куст, обстругал пяток веток попрямее и, длинными полосами нанизав на них мясо, подвесил над разведенным Рыской костром.
Мужики, сглатывая слюни, вдвое азартнее налегли на принесенные лопаты. Небось и корову до последней жилочки оприходуют, как только опасные гости уберутся восвояси.
Наконец тушу, обвязанную веревкой, выволокли из ямы. Шош оказался величиной с медведя, разве что тело подлинней, а лапы покороче. И когтищи такие же, черно-желтые, с Рыскину ладонь. А уж зу-у-убы!
– Вырви себе на память.
– Не-е, – поежилась девушка. Эдакую гадость с собой таскать!
Зверя ободрали быстро, чулком, только с головой возникла заминка – там шкура приросла крепко, каждым волокном. Но мужики, не растерявшись, перерубили шею лопатой и торжественно поволокли «добычу» в веску.
Мясо хищника выглядело еще противнее старой говядины, почти черное.
– Давай, потроши, – невозмутимо поторопил Альк.
– Как хоть эти безоары выглядят? – Жар снова вытащил «пырку» и, подпиливая, вспорол шошу брюхо от паха до грудины. В разрез выпятился какой-то орган, раздутый и синюшный. Вор недоверчиво ткнул в него кончиком ножа, и желудок в тот же миг лопнул, обдав друзей брызгами и жутким зловонием. Содержимое кашей вытекло наружу и расползлось по земле, оставив посередке островок из полупереваренной человеческой кисти.
102 
