очень нудно 
9 
— Это ты, — произнес Коттер. — Персик. Разве я не велел тебе оставаться на кухне? — Пес вильнул хвостом и тявкнул. — Любит шоколад, — объяснил Коттер.
— Много что любит, — поправила Дебора и приняла чашку от Хелен, взявшейся разливать кофе.
Коттер подхватил собаку и направился в заднюю часть дома. Через мгновение они услышали, как он поднимается по лестнице.
— Молоко и сахар, мистер Лаксфорд? — дружелюбно спросила Дебора, как будто несколькими минутами раньше издатель и не ставил под сомнение ее порядочность. — А торт не попробуете? Его пек мой отец. Он замечательный кондитер.
Вид у Лаксфорда был такой, словно он знал: преломление хлеба с ними — или, в данном случае, торта — ознаменует переход рубежа, который он предпочел бы не переходить. Тем не менее он согласился. Подошел к дивану, сел на краешек и размышлял, пока Дебора и Хелен раздавали кофе и торт. Наконец он заговорил:
— Хорошо. Я вижу, что, по сути, у меня нет выбора.
Он полез во внутренний карман блейзера, невольно показав подтяжки с индийским узором, которые произвели такое впечатление на Коттера, достал конверт и передал его Сент-Джеймсу, пояснив, что письмо принесли с дневной почтой.
Прежде чем познакомиться с содержимым, Сент-Джеймс осмотрел конверт. Прочел короткое послание. Тут же прошел к письменному столу и, недолго покопавшись в боковом ящике, извлек пластиковый файл, в который и опустил листок бумаги.
— Кто-нибудь еще прикасался к письму? — спросил он.
— Только вы и я.
— Хорошо. — Сент-Джеймс передал файл Хелен и обратился к Лаксфорду: — Шарлотта. Кто это? И кто ваш первенец?
— Она. Шарлотта. Ее похитили.
— В полицию вы не звонили?
— Мы не можем привлечь полицию, если вы об этом. Любая огласка нам нежелательна.
— Огласки не будет, — заметил Сент-Джеймс. — Согласно процедуре, случаи похищения сохраняются в тайне. Вы прекрасно об этом знаете, не так ли? Полагаю, как газетчик…
— Я прекрасно знаю, что полиция держит журналистов в курсе текущих событий, когда расследует похищения, — резко ответил Лаксфорд. — При условии, что ничего не просочится в печать, пока жертва не будет возвращена семье.
— Так в чем же проблема, мистер Лаксфорд?
— В том, кто эта жертва.
— Ваша дочь.
— Да. И дочь Ив Боуэн.
Хелен встретилась взглядом с Сент-Джеймсом, возвращая ему письмо похитителя. Саймон увидел, что она подняла брови. Дебора спрашивала:
— Ив Боуэн? Я не совсем знакома с… Саймон? Ты знаешь?..
Ив Боуэн, объяснил ей Дэвид, являлась заместителем министра внутренних дел, одним из самых видных младших министров правительства консерваторов. Она была перспективным политиком, с поразительной скоростью поднимавшимся по карьерной лестнице и обещавшим стать второй Маргарет Тэтчер. Она была членом парламента от Мэрилебона, и, видимо, в этом округе исчезла ее дочь.
— Когда я получил это с почтой, — Лаксфорд указал на письмо, — я сразу же позвонил Ив. Честно говоря, я посчитал его блефом. Я подумал, что кто-то догадался о нашей связи. Что кто-то пытается спровоцировать меня на поступок, который подтвердил бы эту догадку. Я решил, что кто-то нуждается в доказательствах того, что нас с Ив связывает Шарлотта, и выдумка, будто Шарлотта похищена, — плюс моя реакция на эту выдумку, — станет требуемым доказательством.
— Зачем кому-то понадобились доказательства вашей связи с Ив Боуэн? — спросила Хелен.
— Чтобы продать эту историю средствам массовой информации. Нет нужды говорить вам, как разгуляется пресса, если выйдет наружу, что именно я — со всего-то леса — отец единственного ребенка Ив Боуэн. Особенно после того, каким образом она… — Он, похоже, искал эвфемизм, но тщетно.
Сент-Джеймс закончил его мысль, не смягчая ее:
— После того, как она к своей выгоде использовала свое положение матери-одиночки?
— Она сделала его своим знаменем, — признал Лаксфорд. — Можете себе представить, какой праздник будет у прессы в тот день, когда выяснится, что предмет великой запретной страсти Ив Боуэн — такая личность, как я.
Сент-Джеймс прекрасно это представлял. Во время своей избирательной кампании депутатша от Мэрилебона изображала из себя оступившуюся женщину, которой удалось подняться, которая отказалась сделать аборт, сочтя это безнравственным, и совершила подвиг, родив ребенка вне брака. Незаконное рождение ее дочери — как и тот факт, что Ив Боуэн благородно не назвала отца девочки, — стало едва ли не главной причиной, по которой ее выбрали в парламент. Ив Боуэн публично отстаивала мораль, религию, основополагающие ценности, прочность семьи, преданность монархии и стране. Она выступала за все, над чем применительно к политикам-консерваторам издевался «Осведомитель».
9 
